костюм, бледно-розовая рубашка, фиолетовый галстук в серую полоску. Из нагрудного карманчика пиджака даже торчал платок, кажется, шелковый. Мертвец посмел лежать на моем диване редкого кофейного цвета, не сняв обувь. К ужасу примешалось раздражение: ненавижу, когда по моему дому ходят обутыми. И мне плевать, что его кожаные туфли наверняка стоят дороже моей мебели, плевать, что он мертв! Я хотела поскорее сбросить наглеца с раритетной вещи, доставшейся мне от родителей. За такую наглость можно и убить!
Стоп! А не я ли его убила? Морозом сыпануло по коже, кажется, все волоски на спине и руках встали дыбом. Память, гадина, молчала, предательница- совесть затаилась, не подавая ни звука.
Первый вопрос: кто этот гражданин и как он здесь оказался? Второй: как и кто его убил? И третий, самый важный для меня: что делать с трупом?! Наверное, я прирожденная преступница – воображение уже рисовало картинки, как я вызваниваю Тимура, и, закатав покойника в ковер, мы вывозим его в багажнике автомобиля в ближайшие посадки. Или лучше вообще за город? Ой, а если друг в командировке? Что тогда делать с трупом? Мамочки, о чем я только думаю?! Сейчас чуть успокоюсь и пойду звонить туда, куда полагается.
Нагрудный карман оттопыривался больше положенного. Возможно, там, под щегольским платком, есть какие-нибудь документы? Недолго думая я сбросила шлепанцы и приблизилась к телу. Нечаянно коснулась руки – еще не закоченела. Ага, водительские права на имя Болконского Андрея Николаевича. Ого, как у моего любимого героя Толстого! Жаль, что он умер, в смысле этот Болконский, возле которого сижу, а не писатель… Впрочем, автора «Войны и мира» тоже жалко. А жальче всех, конечно, себя.
Слезы хлынули сплошным неудержимым потоком. Обхватив голову руками, я уселась рядом с бездыханным незнакомцем. Что за жизнь? Из памяти вырван кусок воспоминаний… мертвец на любимом диване… Как же я попала!
– Герда, что случилось? Почему ты плачешь?
Я заорала, когда прохладные пальцы коснулись моих ладоней.
– А-а-а! – Взвизгнув, отскочила назад – и грохнулась на пол.
– Герда! Что с тобой, маленькая?!
Испуг в голосе «трупа», а главное, то, что он назвал меня маленькой, немного привело в чувство. И когда он попытался помочь мне подняться, резво отскочила за кресло.
– Герда, что случилось?
Мужчина медленно спрятал руки за спину, словно показывая, что не собирается больше ко мне прикасаться.
– Ты жив? – спросила неуверенно.
Раз он мне «тыкал» и называл по имени, фамильярничать позволено и мне.
– Разумеется, – кивнул мужчина, удивленно наблюдая за каждым моим движением. – Что со мной станется?
– А почему тогда не реагировал, когда я тебя пыталась растолкать?
– Думал, это новая игра такая – спящий красавец и девушка в коротком халатике, под которым нет нижнего белья…
Проследив за его заинтересованным взглядом, покраснела и туже затянула пояс. Незнакомец – хоть убей, но не поворачивался у меня язык называть его Андреем Болконским! – с деланым разочарованием вздохнул.
Чтобы вернуть ситуацию в нужное русло, я перешла в наступление:
– Что ты здесь делаешь? Кто ты такой? И почему лежишь на моем диване в обуви?
Серые глаза блондина прищурились.
– Герда, мы продолжаем играть?
– Нет. Что происходит?
– Маленькая, ты головой ударилась? – хмыкнул он весело.
А я возьми и признайся:
– Угу. Затылком. Наверное, когда принимала ванну. И теперь не все помню. Тебя так точно.
Блондин выругался. Нет, я не поняла, что конкретно он произнес, если не ошибаюсь, на французском. Но повышенный тон и эмоции в голосе указывали, что он не восхвалял сегодняшнюю прекрасную ночь.
– Затылком? Разрешишь посмотреть?
И он осторожно, как к пугливому животному, двинулся в мою сторону. Признаюсь, сравнение, подкинутое воображением, показалось унизительным. И я безбоязненно развернулась к Болконскому спиной, перекинув влажные волосы через плечо. В защиту взыгравшей смелости скажу, что, желай он мне зла, давно бы свернул шею, ведь в квартире мы одни.
Длинные пальцы аккуратно дотронулись до моей головы. Легкие, нежные касания оказались нестрашными и приятными.
– Ничего нет, ни ссадины, ни гематомы, – сообщил он, продолжая массировать уже шею и плечи. – Ты уверена, что ударилась, Герда?
Мое дурацкое, ненавистное с детства имя из его уст прозвучало мягко, словно оно ему нравилось.
– Лазарус! Тварь! – рыкнули позади. – Убери от нее свои грабли!
