— Веревку ослобони, — говорит он мне, хватается за первую стойку, взбирается на железную балку и садится на корточки.
Он пролезает между двумя стойками, осторожно ступает по железяке. Я даже дышать перестала, слежу, чтобы ему веревка под ноги не путалась.
Ну вот, наконец-то пробрался.
— Ногам скользко, — говорит он, поблескивая зубами в темноте.
Он снова садится на железяку, осторожно подтягивается выше, ползет вверх и вперед, к середине моста. Я медленно ослабляю веревку. Мне страшно. Главное — не слушать рева реки внизу. Не думать об острых камнях.
Лу вытаскивает из-за пазухи сверток с взрывчаткой.
— Ты ее поплотнее запихни, — говорю я. — И не торопись, осторожно.
— Не нуди, — шипит он.
Вдруг слышится вой волкодава — Следопыт знак подает.
— Идет кто-то, — говорю я.
— Факелы потуши, — шепчет Лу.
— Но веревка…
— Гаси огни!
— А ты с места не сходи! — велю я, отпускаю веревку, бросаюсь к факелам, один за другим тушу их о камни. Хватаю последний факел и оборачиваюсь проверить, как там Лу. Брат тянет руку, пытается затолкнуть взрывчатку под доски.
Оступается.
Теряет равновесие.
И падает.
Я бросаюсь вниз по склону, в прыжке хватаю веревку. Она раскручивается, натягивается под весом Лу и цепляется за одну из деревянных стоек.
Лу висит в воздухе, высоко над рекой, сжимает в руке конец фитиля, на котором качается брусок взрывчатки.
Я прыгаю на железную балку, карабкаюсь вверх. Нерон с испуганным криком выписывает круги над головой.
— Заткнись, — шепчу я.
Протискиваюсь к стойкам, цепляюсь за железяку, хватаю веревку. А дальше что? Не знаю. Кровь стучит в ушах. Под ложечкой сосет.
Лу с ужасом глядит вверх, на меня, кулем болтается на веревке.
Натянутая веревка скрипит.
И тут откуда-то издалека доносится топот копыт по тропинке. С запада. Фыркает лошадь, звенит уздечка. Два всадника едут не торопясь, но и не медля. Вот они въезжают на мост. Я не дышу. Над головой по дощатому настилу цокают подковы. А Лу покачивается на веревке под мостом. Что-то тихонечко потрескивает. Один всадник что-то говорит, второй смеется в ответ.
Двое мужчин выезжают на дорогу. Выдыхаю. Звуки копыт замирают вдали. Дорога сворачивает вокруг холма, на восток. Мне хорошо видны спины всадников.
Лошади ухоженные, сбруя начищенная. Высокие, до колена, сапоги блестят. Всадники одеты в длинные черные плащи, рубахи чистые, волосы коротко пострижены. Охранники Демало. Что они здесь делают — посреди ночи, в этой глуши?
Всадники скрываются за поворотом.
— Тонтоны, — говорю я Лу.
— Раскачай меня, — просит он.
— Что?
— Раскачай вбок!
До меня доходит, что он имеет в виду. Отвесные стены Разлома поросли редким кустарником и скрюченными деревцами. Если Лу раскачать шагов на десять, он сможет ухватиться за ветки и выкарабкаться наверх. Ну, за дело. Пытаюсь качнуть веревку туда-сюда. Сил у меня хватает, но неудобно — жуть. Я скорчилась на скользкой железяке — не размахнуться, не расшевелить Лу. Он висит мертвым грузом.
— Давай, — говорит Лу. — Качай сильнее.
Я тяну что есть мочи, пытаюсь раскачать веревку. Мышцы жжет огнем, плечи ноют. Внутри вскипает красная ярость, придает мне сил.
— Помогай мне, — велю я брату. — Дыши со мной в такт. Делай выдох на каждое раскачивание, всем телом помогай.
Мы с Лу глядим глаза в глаза, начинаем мерно дышать в такт моим усилиям. Он подается всем телом, помогает раскачивать веревку. Постепенно размах колебаний увеличивается. С каждым вдохом Лу подлетает все ближе и ближе к склону Разлома.
Шелестят быстрые шаги. К краю ущелья подбегает Томмо. Крид его послал узнать, что случилось. Томмо сразу понимает, что к чему, досадливо кряхтит, спускается по камням в ущелье, находит узловатое деревце, которое прочно уцепилось корнями в склон. Томмо держится за ствол, готовится
