Она знает, как правильно отвечать на этот его вопрос и, опустив взгляд – он ненавидит, когда она смотрит ему в глаза, – говорит:
– На выродка.
– Умница. – Наклоняясь, Сверр касается холодными губами лба, и Кэри застывает: нельзя его провоцировать. – Но тебя оставили в приличном доме. И ты должна быть благодарна.
– Я благодарна.
Он аккуратно снимает пыль и паутину с ее волос, расправляет каждую складочку на платье и, коснувшись сжатых кулаков – Кэри тотчас разжимает руки, – произносит с упреком:
– Недостаточно благодарна, если позволяешь себе так выглядеть.
Ему нравится воспитывать ее… иногда.
Вечером мисс Гранж, в кои-то веки молчаливая, хмурая, сама поможет Кэри раздеться и, смазав свежие ссадины сандаловой мазью, уложит в постель. Она расчешет волосы и заплетет рыхлую косу, а потом, вместо того чтобы просто уйти, как делает всегда, присядет рядом.
– Скоро он уедет, – скажет она. – Потерпи… терпение – главная добродетель женщины.
– Почему? – Однажды, когда он сделал слишком больно, Кэри задала этот вопрос. И сунула руку под подушку, где прятался украденный на кухне нож.
Она устала терпеть, и завтра, когда Сверр захочет поиграть снова, Кэри ответит.
– Потому что, милая, – лицо мисс Гранж вдруг сделалось старым, некрасивым, – этот мир принадлежит мужчинам. И если ты хочешь выжить…
Она сунула руку под подушку и вытащила нож. Кэри не собиралась разжимать пальцы, но мисс Гранж покачала головой.
– Тебе надо научиться делать то, что они хотят. Иначе будет хуже… много-много хуже, Кэри. Поэтому терпи. Помни, что терпение…
– Главная добродетель женщины, – ответила Кэри, выпуская рукоять. Наверное, мисс Гранж права. Вряд ли у Кэри получится ударить его, а если получится, то что тогда?
Он разозлится, и… да, будет много хуже.
– Он скоро уедет. – Мисс Гранж наклонилась и поцеловала Кэри в лоб. – Думай об этом.
…раз, два, три, четыре, пять…
Сверр ушел навсегда, но его голос вновь пробирался в сон Кэри.
…я иду тебя искать…
Смотри, Кэри, найду – пожалеешь. Прячься хорошо…
Длинная тень скользит по стене. У нее изломанные руки и тонкие пальцы, которые шевелятся, словно за стену цепляются.
Ближе и ближе.
Сбивается дыхание. И сердце замирает в тщетной надежде, что тень не услышит его.
…Кэр-р-ри…
Вздрагивают гардины.
…раз-два-три…
Снова и снова он повторяет ненавистные слова.
…четыре-пять…
Тень изгибается в причудливом поклоне.
…я нашел тебя, Кэр-р-ри.
Он тянется и, не способный дотянуться, шипит от злости. Еще немного…
…я нашел тебя.
Кэри проснулась, закусив губу, сдерживая крик.
Тишина. Темнота. Квадрат окна, разрезанный узорчатой решеткой. Тяжелый запах роз, недавно казавшийся раздражающе резким, успокаивает.
Розы.
Ваза. Прикроватный столик, на котором стоит графин с водой и стакан. Темное озеро зеркала на противоположной стене.
Сон. Всего-навсего сон. Очередной кошмар, к которым она привыкла.
И Кэри, сев на кровати, коснулась пальцами пола.
Холодный… осень на дворе. И тот, кто преследует Кэри во снах, несколько недель как мертв.
– Мертв, – повторила Кэри, пробуя слово на вкус. – Мертв… умер… совсем умер и не придет.
Она смахнула слезу, и вторую тоже, закусив губу, приказала себе не плакать: леди Эдганг обладала на редкость острым слухом, а стены во дворце были удивительно тонки.
