– Не во всех городах есть маги, – покачала головой ренийка. – Даже в крупных.
– Значит, Ремсу повезло, – буркнул я.
Она притихла, но ненадолго.
– Меня зовут Ноэль, – сказала тихо.
Я мысленно хмыкнул. Ну да! Как еще могли назвать это чудо со шнобелем? Именем богини красоты – и никак иначе. Тем временем служанка принесла тазик с теплой водой. У Крума это не принято, но я не люблю, когда за столом едят грязными руками. Ренийка достала из сумки полотенце, смочила его в тазу и аккуратно протерла лицо. Затем вымыла руки и осушила их тем же полотенцем. На предложенное служанкой даже не глянула. Правильно. У Крума этими полотенцами полы моют, по крайней мере, вид у них соответствующий. Покончив с гигиеническими процедурами, Ноэль села прямо и вновь уставилась на меня. Служанка унесла таз и вернулась с глиняной миской, над которой курился пар. Поставив ее перед ренийкой, достала ложку. Ноэль забрала ее, рассмотрела, после чего протерла тем же полотенцем. Я одобрительно кивнул. Появившийся следом Крум принес кружку с сидром и кувшин, из которого щедро плеснул в миску.
– Это что? – спросила Ноэль, глянув в миску.
– Снятое молоко, – пояснил Крум. – Для вкуса.
Ренийка глянула на меня.
– Кушайте! – сказал я. – Это здоровая пища. Бульон на косточке, овощи и снятое молоко. Там, откуда я родом, это зовут «борщ».
– Бо-орсч, – попыталась выговорить ренийка.
– Есть это вкуснее, чем произносить, – улыбнулся я. – А вот и расстегай!
Служанка поставила на стол тарелку с пирогом. Ноэль цапнула его, поднесла к носу и вдохнула запах. Через мгновение она впилась в расстегай зубками.
– С борщом вкуснее, – подсказал я.
Поколебавшись, она зачерпнула ложкой и поднесла ко рту. Мне показалось, что ее замечательный нос удлинился, дабы уловить запахи, и, видимо, дал «добро». Содержимое ложки исчезло во рту. Спустя миг послышалось одобрительное гмыканье, и ложка нырнула в миску. Я приложился к кружке. Крепленый сидр щипнул язык, и провалился в горло, согрев желудок. Хорошо! Для меня Крум крепит сидр водкой, которую я гоню сам. Сивухой, которую делают в Ремсе, только клопов травить.
Ренийка добила борщ быстрее, чем я сидр. Достав кинжал левой рукой, она срезала мясо с кости, бывшей в борще, ложкой забросила его в рот и закусила кусочком пирога, видимо, оставленным для такого случая. Затем отхлебнула из кружки и сыто улыбнулась.
– Благодарю вас, мэтр!
– Не за что, – сказал я.
– Могу я еще спросить?
Я склонил голову.
– В этом трактире можно снять комнату?
– Не рекомендую.
– Почему?
– Видите! – я указал на стол, за которым горланили солдаты. – Вас уже заметили. Не пристают лишь потому, что вы сидите со мной. Но стоит вам пройти в комнату…
– Я запру дверь.
– Выломают. Ни один засов не выдержит удара в дверь лавкой.
– У меня есть кинжал! – насупилась Ноэль.
– Отберут. Это солдаты, и они умеют обращаться с оружием. За попытку сопротивления вас убьют, но перед этим употребят – хором.
Ноздри Ноэль гневно затрепетали. Некоторое время она боролась с желанием выругаться, но взяла себя в руки.
– Думаю, вы правы, – сказала со вздохом. – Но где мне остановиться? В другой таверне?
– Везде то же самое. Гарнизону выдали жалованье, он гуляет.
– В Ремсе нет стражи? – возмутилась Ноэль.
– Есть, – подтвердил я. – Но в такие дни она прячется. Жить хочет.
– Что делать? – растерялась Ноэль.
– Ночуйте у меня. Просторный дом, два этажа, крепкие двери.
– Они не увяжутся? – Ноэль указала на солдат.
– Не посмеют.
Она бросила на меня взгляд, и я увидел себя ее глазами. Седенький старичок, на вид совсем безобидный. С чего солдатам его бояться? А если так, то
