А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ?

и органи­ческих, и минеральных удобрений, а при соблюдении агротехнических норм внесения удобрений урожайность этой культуры наверняка выросла бы в 1,5-2 ра­за. Как водится у г-на Паршева, он приводит неверные данные по урожайности пшеницы не только в России, но и в Швеции. Фактическая урожайность пшеницы в Швеции в среднем за 1990-1998 годы — 58,4 ц/га1. Следовательно, различия в урожайности между Россией и Швецией хотя и очень большие, в реальной жизни отнюдь не достигают 5,5 раза, как на страницах паршевского шедевра.

Следует также отметить, что, хотя отдельные хозяйства могут после небла­гоприятной зимы остаться вообще без урожая озимой пшеницы, неурожай её во всероссийском масштабе просто невозможен. У нас есть большое естест­венное преимущество: Россия велика. И даже отдельно взятая Московская об­ ласть превосходит по площади Швейцарию, не говоря уж о Голландии и Бель­гии. Поэтому общего неурожая по всей России в силу природно-климатических причин быть не может. Если иногда в нашей истории случался голод на больших территориях, то его причины всегда были политическими и экономическими.

1 Slafer G.A., Peltonen-Sainio P. «Yield trends of temperate cereals in high latitude.» Agricultural and food science in Finland. 2001. Vol. 10. P. 121-131.

А какие причины вызывают гибель озимых? Возьмём примеры по Москов­ской области за последние годы. Это время глобального потепления. Оно на­ чалось не вчера. Его отмечал ещё А.С. Пушкин: «В тот год осенняя погода / Стояла долго на дворе. / Зимы ждала, ждала природа. / Снег выпал только в ян­ варе / На третье в ночь.» (Пушкин пользовался старым стилем, значит, по но­вому стилю снег выпал в ночь на 15 января.)

Но никогда раньше потепление не меняло до такой степени характер рус­ской зимы, как за последнее десятилетие. Обычным явлением стали частые от­ тепели. Половина январских дней с плюсовой температурой для Москвы те­перь практически норма. За пределами мегаполиса потепление выражено, ко­ нечно, не столь резко, но если раньше в средней полосе России за зиму обычно бывало три оттепели, то в наши дни — десяток. Для озимых культур это плохо, поскольку возросла угроза вымокания и выпревания.

Заметим, что сам по себе мороз при нормальной глубине снежного покро­ва озимым не страшен. Даже тридцати- и сорокаградусные морозы при доста­ точно глубоком снеге угрозы для них не представляют, поскольку под снегом температура намного выше. Но при отсутствии снега посевы озимых гибнут и при -20°С, если эта температура держится сколько-нибудь долго. Поэтому самые опасные и прямо губительные для озимых зимы по большей части не совпадают с наиболее суровыми. В ноябре — первой половине декабря мо­розы обычно не самые сильные, а наибольший ущерб урожаю — при отсут­ствии снега — наносят именно они.

Пример — зима 2002/03 года. Многим москвичам она показалась суровой, но это иллюзия, просто не было ставших привычными оттепелей. Однако за всю зиму температура ни разу не упала ниже 28° мороза. Тем не менее для озимых создались очень неблагоприятные условия. Выпавший в первой поло­вине ноября снег к югу от Москвы затем повсеместно растаял, и как раз пос­ле этого ударили морозы, доходившие до минус 19-21°С. Причём уверенность г-на Паршева в том, что чем теплее, тем лучше, и на сей раз оказалась неосно­вательной. В Подольском районе, к югу от Москвы, морозы начались при бес­ снежье, и в результате озимые погибли. А на севере Подмосковья, в Дмитров­ском районе, потепление во второй половине ноября не привело к полному сходу снега, и даже небольшой его слой защитил всходы. И там урожай ози­мой пшеницы превысил 30 ц/га, что при полном отсутствии минеральных удобрений совсем неплохо.

Но, хотя повреждающих факторов довольно много и с глобальным потеп­лением частота неблагоприятных зим увеличилась, отказываться от озимой пшеницы нелепо. Другое дело, что попытки продвинуть её на север и восток не всегда оправданны.

А вот ещё одно «новое слово в науке» г-на Паршева: «Пусть в Сибири кое-где летом жарко (в Минусинской котловине арбузы выращивают), но озимые культуры не растут — убиваются зимой морозами» (с. 48).

Это «гениальное открытие» г-на Паршева практически опровергнуто рус­скими крестьянами ещё в XVII веке! Основная масса переселенцев двигалась в Сибирь с Русского Севера, особенно с рек Сухоны, Юга (район Великого Ус­тюга), Вычегды и Ваги. И они принесли с собой главную северно-русскую зер­новую культуру — озимую рожь. В Сибири, как раньше на Русском Севере,

озимая рожь проявила себя в качестве самого надёжного и устойчивого хлеб­ного злака.

Известно, что в Восточной Сибири зимы намного суровее, чем в Западной. При этом снега в Восточной Сибири выпадает меньше. Более континенталь­ный климат всегда означает меньшее количество осадков. То есть условия зи­мовки озимых в Восточной Сибири во всех отношениях хуже по сравнению с Западной Сибирью. И тем не менее в Илимском воеводстве XVII-XVIII ве­ков преобладающей культурой была именно озимая рожь. Как убедительно показал в своей книге В.Н. Шерстобоев, озимая рожь давала там куда более высокие и устойчивые урожаи, чем яровые ячмень или овёс. Это вполне зако­номерно: самым трудным периодом для зерновых в Ангаро-Илимо-Ленском крае является засушливая весна. И яровым весенняя засуха наносит больший вред, чем озимым.

Ещё в 1639 году известный землепроходец Ярофей1 Павлович Хабаров рас­пахал поле под Киренском. Очевидно, это была первая пашня в истории бас­ сейна Лены! И уже очень скоро Хабаров смог ссудить якутского воеводу ты­сячей пудов ржи. Читатель может проверить по климатическим справочни­кам: Киренск далеко не самое тёплое место в Сибири. Он расположен как раз в пределах территории, где средняя годовая температура ниже -2°С, и которую господа Реклю и Паршев объявили «неэффективной».

Пока на Руси преобладали натуральные подати, крестьяне Илимского вое­водства в основном сдавали государству именно рожь. При существовавшей тогда системе налогообложения крестьянам приходилось платить хлебом с ржаной «государевой десятины» и с яровой «государевой десятины». (Име­ется в виду десятина как мера площади, а не десятая часть урожая. Государство отбирало у крестьянина куда больше одной десятой.) Так большинство крестьян предпочитало и за яровую «государеву десятину» расплачиваться рожью!

Когда же Пётр Первый ввёл денежный налог — подушную подать, то крестьяне Ангаро-Илимо-Ленского края продавали в основном опять же озимую рожь, чтобы выручить необходимые для уплаты этой подати сред­ства. И до самой коллективизации озимая рожь оставалась ведущей зерновой культурой северных и центральных районов Иркутской области.

1 С начала XIX века стали писать «Ерофей». Однако при жизни знаменитого землепроходца такое написание не встречалось. Во всех документах XVII века он назван либо Ярофеем, либо Ярафеем.

Но потом ситуация круто изменилась. Дело в том, что со времени коллек­тивизации от крестьян уже не зависело, что им прикажут сеять. Этот вопрос стали решать чиновники. А в чиновничьих кабинетах, притом скорее москов­ских, чем иркутских и прочих сибирских, видимо, и в самом деле сложился миф, будто озимые в Сибири не растут. И уже в 1940-е годы, по свидетельству

того же Шерстобоева, доля озимой ржи в посевах на территории бывшего Илимского воеводства упала до 3-5%! Разумеется, произвол чиновников и на этот раз принёс вред, а не пользу. Яровые в Ангаро-Ленском крае дают более низкие и менее устойчивые урожаи по сравнению с озимой рожью. К то­му же без озимых там невозможно составить правильные, научно обоснован­ные севообороты.

Так что г-н Паршев не сам выдумал миф, будто в Сибири не растут озимые. Он лишь впитал, как губка, анонимную «мудрость» страшно далёких от си­ бирской пашни столичных чиновников.

Правда, существует такая часть Сибири, притом расположенная южнее илимской пашни, где возделывание озимых действительно рискованное и неб­ лагодарное занятие. Это Забайкалье: Бурятия и особенно Читинская область. Но озимые там не удаются не столько из-за морозов, сколько из-за малоснеж­ ных, иногда почти бесснежных зим.

Однако это как раз то исключение, которое подтверждает правило. Озимая рожь хорошо растёт на всём огромном пространстве от Урала до Байкала. И если сейчас её в Сибири сеют мало, то отнюдь не по природно-климатичес­ким причинам. А в степной и лесостепной части Западной Сибири, где снега выпадает значительно больше и минимальные температуры не такие низкие, можно с успехом выращивать и озимую пшеницу. Она действительно занима­ет значительные площади, особенно в Тюменской и Омской областях и в Ал­тайском крае.

Здесь мы вновь обратимся к трудам Госкомиссии по сортоиспытанию. В «Госреестре селекционных достижений, допущенных к использованию» (2000) для Западной Сибири приведено 9 районированных сортов озимой ржи и 7 районированных сортов озимой пшеницы, а для Восточной Сибири — 9 сортов озимой ржи и 2 сорта озимой пшеницы. То есть Госкомиссия, опира­ясь на данные сортоучастков, пришла к несколько иным выводам насчёт воз­можности выращивания озимых в Сибири, чем никогда не ставивший никаких опытов г-н Паршев.

А ЧЕМ ПЛОХИ ЯРОВЫЕ?

Однако не следует считать, что на озимых свет сошёлся клином. Есть об­ширная северная страна, которая производит и вывозит много зерна, хотя се­ет почти одни яровые. Речь опять о Канаде.

Львиная доля канадской пашни сосредоточена в трёх степных провинци­ях — Манитобе, Саскачеване и Альберте. Впрочем, словом prairie канадцы называют не только степь, но и лесостепь. И лесостепь в Канаде распахана как раз сильнее, чем открытая степь, потому что лучше увлажнена. Зима в Мани­

тобе, Саскачеване и Альберте холодная, средние температуры января в основ­ном минус 17-19°C. Только на западе Альберты, у подножья Скалистых гор они повышаются до -14°C, поскольку там зимой нередко дует тёплый ветер — фён. Но минимальные зимние температуры ниже как раз на западе канадской степи и лесостепи (-50°C), чем на востоке (-44°C). Снега выпадает не очень много. В этих условиях канадцы пошли по пути приспособления к природе и стали сеять почти исключительно яровые. Ведущее место в посевах занима­ет пшеница, меньшую роль играют овёс и ячмень. Урожайность действитель­но не