Как жертвы, приносимые за грехи, были некоторым прообразом и сжигались за станом, так и Иисус, принесший Себя за грехи наши, пострадал за вратами (Толкование на Послание к Евреям. XXXIII. 2)[317].
С ним согласен и свт. Кирилл Александрийский:
Кожа [тельца] и прочее сожигается вне врат [стана]: таким об-разом даже и самое место страдания [Христова] не оставляет закон неуказанным нам (О поклонении и служении в Духе и истине. XV)[318].
…некоторым образом она [скиния] есть и не созданная, и созданная; как предсуществующая, она не сотворена, а как приявшая сей вещественный состав, стала сотворенною. Она прообразовала Иисуса Христа, потому что Он «это есть единородный Бог, в Себе всё объемлющий, но и в нас водрузивший Свою скинию». (О жизни Моисея)[319].
Подобным же образом объясняется изготовление Ковчега, в котором хранились скрижали Завета («Сделайте ковчег из дерева ситтим: длина ему два локтя с половиною…»; Исх. 25:10):
В кивоте завета подлинно предъизображен был Христос, ибо устроен был оный из дерев негниющих и хранил в себе Божественный закон, который есть Слово Божие (О поклонении и служении в Духе и истине. V)[320].
Дерева кивота были негниющие, золотом же чистым и испытанным украшен был он внутри и извне: потому что нетленно Тело Христа, силою и светлостью обитающего в нем Слова и животворящим естеством и действом Святого Духа, как бы каким золотом, удерживаемое в нетлении (О поклонении и служении в Духе и истине. IX)[321].
На Ковчег Бог повелел Моисею сделать крышку, или «очистилище», с двумя золотыми херувимами (Исх. 25:17–20), и это было особым местом присутствия Божия, поскольку Бог сказал Моисею: «Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою посреди двух херувимов, которые над Ковчегом откровения» (Исх. 25:22). Свт. Кирилл так писал об этом:
Очистилище есть Соделавшийся нас ради человеком, «которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру» (Рим. 3:25), и Который «есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1 Ин. 2:1–2) (О поклонении и служении в Духе и истине. IX)[322].
Также прообразом Христа предстает светильник (Исх. 25:31–32):
Золотой светильник хранит в себе другую загадку, а именно, знак Христа, и не только из-за подобия формы, но и как проливающий свет «многократно и многообразно» на тех, кто надеется и смотрит на него через наставления перворожденного. Ведь сказано, что «семь очей у Господа» и «семь духовных даров» пребывает на цветущем побеге «из корня Иесеева» (Строматы. V. 6)[323].
К типологии Христа относилась и первосвященническая одежда с украшениями (Исх. 28:1–6). Вообще, по мнению свт. Иоанна Златоуста, всякий ветхозаветный Первосвященник — прообраз Христа (Толкование на Послание к Евреям. VIII)[324]. Но и
одежда первенствовавшего во священстве заключала в себе как бы в образе и предначертаниях славу Христа; в золоте он познаётся как Бог; в пурпуре — как имеющий царское достоинство; в тонком виссоне — как Слово тонкое и бестелесное; в червленице — как явившийся во плоти; в материи голубого цвета — как явившийся свыше и с неба, потому что разве родившееся от Бога Отца Слово не есть вместе Бог и Царь (О поклонении и служении в Духе и истине. XI)[325].
