Жеронимо. Что такое? Вы даже приблизительно не знаете, сколько вам лет?
Сганарель. Не знаю. Да разве о таких вещах когда-нибудь думают?
Жеронимо. А скажите на милость, сколько вам было лет, когда мы с вами познакомились?
Сганарель. Да лет двадцать, пожалуй, было.
Жеронимо. Сколько времени провели мы вместе в Риме?
Сганарель. Восемь лет.
Жеронимо. Как долго вы прожили в Англии?
Сганарель. Семь лет.
Жеронимо. А в Голландии, куда вы потом переехали?
Сганарель. Пять с половиной.
Жеронимо. А как давно вы вернулись сюда?
Сганарель. Вернулся я в пятьдесят втором году.
Жеронимо. А теперь шестьдесят четвертый, – следственно, если не ошибаюсь, прошло двенадцать лет. Да пять лет в Голландии – итого семнадцать, да семь в Англии – итого двадцать четыре, да восемь мы вместе прожили в Риме – итого тридцать два, да вам уже было двадцать лет, когда мы познакомились, – выходит, как раз пятьдесят два года. Итак, господин Сганарель, из ваших же собственных показаний явствует, что сейчас вам года пятьдесят два – пятьдесят три.
Сганарель. Кому? Мне? Быть того не может.
Жеронимо. Бог мой, да высчитали-то мы с вами правильно! Так вот, исполняя свое обещание, я вам скажу откровенно, как другу, что женитьба – не для вас. Это такой шаг, на который и молодым людям следует решаться лишь во зрелом размышлении, что же касается людей вашего возраста, то у них и мыслей таких не должно быть. И если верно, что величайшее из всех безумств – женитьба, то высшая, на мой взгляд, нелепость – совершать подобные безумства как раз в ту пору, когда от нас можно требовать большей рассудительности. Итак, я вам ясно изложил свое мнение. Я советую вам оставить всякую мысль о браке: вы были бы величайшим чудаком на свете, когда бы решились променять свободу, которою вы сейчас пользуетесь, на самую тяжелую из всех цепей.
Сганарель. А я вам на это скажу, что я твердо решил жениться, и если я возьму в жены ту именно девушку, которую я сватаю, то никому это чудачеством не покажется.
Жеронимо. Ну, тогда другое дело! Вы мне об этом ничего не, говорили.
Сганарель. Эта девушка мне нравится, и я люблю ее всей душой.
Жеронимо. Любите всей душой?
Сганарель. Разумеется, и я уже просил у отца ее руки.
Жеронимо. Просили ее руки?
Сганарель. Да. Свадьба должна состояться сегодня же вечером. Я дал слово.
Жеронимо. Ну так женитесь! Тут уж я ничего не могу сказать.
Сганарель. Не такой я человек, чтобы отступиться от того, что задумал! Вы, верно, полагаете, господин Жеронимо, что я уж и мечтать не способен о жене? Оставим в покое мои лета, давайте посмотрим, как все обстоит на самом деле. Найдете ли вы тридцатилетнего мужчину, который на вид был бы свежее и бодрее меня? Разве я не так же легок в движениях, как прежде? Разве по мне заметно, что я не могу передвигаться иначе как в каретах или же в портшезах? Разве у меня не великолепные зубы?
Жеронимо. Ваша правда, я ошибался. Вам хорошо было бы жениться.
Сганарель. Прежде я и сам был против, но теперь у меня есть важные причины. Помимо радости обладания прелестной женщиной, которая станет меня миловать, ласкать, ухаживать за мной, когда я приду домой усталый, – так вот, не говоря уже об этой радости, тут есть еще одно соображение: ведь если я останусь холостяком, то род Сганарелей по моей вине прекратится. Если же я женюсь, то у меня явится возможность возродиться в других созданиях, мне подобных: я буду иметь удовольствие видеть существа, которые произошли от меня, их маленькие личики, похожие на меня как две капли воды, и они вечно будут играть в моем доме, станут кричать мне: «Папа!», когда я буду возвращаться из города, и тут же наговорят мне всяких очаровательных глупостей. Право, мне уже кажется, что все это так и есть и что вокруг меня резвится с полдюжины ребятишек.
Жеронимо. Это и в самом деле ни с чем не сравнимое наслаждение, и я вам советую жениться как можно скорее.
Сганарель. Правда, советуете?
Жеронимо. Конечно. Лучше вы ничего не можете придумать.
Сганарель. Честное слово, я в восторге, что вы мне даете такой истинно дружеский совет.
