соображения, когда речь идет о сохранении молодости?
Далее следовала гневная тирада о несправедливости жизни в общем и дураков в правительстве в частности. Папа, который как-никак в это самое правительство входил, стойко переносил ее критику и, само собой, не поддавался на мамины уговоры выдвинуть законопроект о возможном вмешательстве научных достижений в природу человека. Так что жизнь в моей семье частенько напоминала политические дебаты. Стоит добавить, что отец мой не сомневался, что я пойду по его стопам, причем мое мнение не спрашивалось. Думаю, он бы очень удивился, узнав, что заседать в Сенате, верша судьбы мира, не является моей заветной мечтой.
— Дорогой, — вошедшая мама всплеснула руками, — ты почему все еще здесь?
Наблюдать за ней было забавно и страшно одновременно. Дело в том, что на ее лице никогда не отражались эмоции. Она не хмурилась, не смеялась, да и улыбалась настолько редко, что я могла пересчитать все ее улыбки за последний год на пальцах одной руки. Да и улыбки-то эти на нормальные улыбки не походили. А все потому, что по маминому мнению любая мимика неуклонно вела к морщинам. Даже необходимость разговаривать она воспринимала как неизбежное зло. И в периоды дурного настроения она все снова и снова возмущалась, почему это глупое человечество покоряет другие галактики вместо того, чтобы наконец-то покорить свой бестолковый организм, который мало того, что стареет, так еще и телепатически общаться не хочет. Конечно, идея мысленного общения и мне нравилась, но стоило представить маму еще и неразговаривающей, как становилось не по себе. Она и так из-за этой своей неэмоциональности походила иногда на ходячую статую. Но, как известно, родителей не выбирают.
— А где я должен быть? — изображающий недоумение папа все-таки высунулся из-за монитора.
— Как это где? У нас сегодня такие важные гости, а мы тебе еще подходящий случаю костюм не подобрали!
Спорить в такие моменты с мамой было бесполезно, и сокрушенно вздохнув, мой круглый лысоватый папа поплелся за своей супругой. Уже в который раз я мысленно порадовалась, что мне досталась мамина внешность и папин характер, а не наоборот.
— Хлоя, — уже было ушедшая, мама вновь заглянула в кабинет, — тебя это тоже касается! Бегом к себе!
Меньше всего мне хотелось копаться в гардеробе, дабы угодить маме. Так что в своей комнате я первым делом завалилась на кровать. Переместившийся на потолок экран контактора не меньше минуты демонстрировал абстрактные облачка, пока наконец-то изображение не сменилось на симпатичного кареглазого блондина. Судя по темно-синей форме астропилота, Ормин тоже только вернулся с занятий.
— Привет, красавица моя! — он радостно улыбнулся. — Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучился! Чего такая мрачная?
— Да мои родители затевают сегодня вечером очередной прием гостей, так что мне вырваться ну никак не получится, — я вздохнула.
Мелькнувшая на его лице досада снова сменилась улыбкой.
— Но ты же у нас будущий сенатор, вот и привыкай к публике.
— К какой публике, Ормин? Издеваешься, да? — я едва не запустила в экран подушкой. — Наверняка, опять семейство Дафны нагрянет, и Герк с родителями. Я уже их всех видеть не могу!
— Фу, Хлоя, какая ты негостеприимная, — Ормин с деланным укором покачал головой и неожиданно добавил: — А ты в курсе, что сегодня вечером прибывает «Ястреб»?
Ну вот. «Ястреб». Опять. Ормина хлебом не корми, только дай на эту тему поговорить. Я, конечно, понимала, что он — будущий астропилот и влюблен в свою профессию до одури, потому и интересуется так рьяно этим якобы уникальным космическим кораблем. Вот только иногда складывалось впечатление, что «Ястреб» его волнует больше, чем я.
Стараясь не показать обиды, я равнодушно произнесла:
— И что? У вас намечается экскурсия?
— Если бы, — Ормин сокрушенно вздохнул. — Простых смертных на борт не допустят. Вот ведь несправедливость! Причем, в полном комплекте прибывает, с пассажирским отсеком.
— Чувствую, неслучайно это совпало с приемом у моих родителей, — задумчиво протянула я, подкидывая подушку. — Похоже, к нам сегодня нагрянет экипаж столь любимого тобою «Ястреба». Ради обычных сенаторских посиделок, мама бы так не суетилась.
— Слушай, здорово как! Так, может, я на правах будущего зятя тоже в гости нагряну? — обрадовался Ормин.
На этот раз обиду сдержать не получилось. Не без оснований опасаясь, что вот-вот наговорю ему гадостей, я просто-напросто оборвала связь. На экране вновь поползли облачка.
— Недоступна, — угрюмо буркнула я, и тут же на сменившемся черном фоне заалел череп с костями. Мелькнула мысль, что надо будет поменять настройки.
Словно прочитав мои мысли, череп на экране залихватски заморгал пустыми глазницами — до меня пытались дозвониться.
— Добрый день! Вы позвонили Хлое Риис, — с писклявой вежливостью разглагольствовала я. — К сожалению, я сейчас не могу ответить на ваш вызов, потому что тихо вас ненавижу. Я все из-за дурацкого «Ястреба», который явно вам дороже, чем я.
Пока я со всей серьезностью размышляла, не завести ли мне действительно такой автоотвечик, череп отморгался и теперь плавал по экрану туда-
