– М-да, – удивленно сказал я, – век живи, век учись. Тут надо хорошенько подумать, но в любом случае доведите до девочки две вещи. Во-первых – если она уходит с нами, то никаких беременностей и родов до тех пор, пока мы не окажемся в таком месте, где она, оказавшись в безопасности, захотела бы остаться, выйти замуж и остепениться. Во-вторых – никаких беременностей и родов, пока она не станет достаточно физиологически зрелой для этого занятия. Никому из нас не хочется наблюдать, как мать нашего ребенка в муках умирает при родах только потому, что не была для этого достаточно зрелой. И пусть она не смотрит на Афину. Вот уж где рожательный агрегат в порядке, так уж это у нее. При такой ширине бедер и с таким накачанным прессом младенец выскочит наружу впереди собственного писка и даже «мама» сказать не успеет. Пока Агния состоит только из кожи, костей и вредного характера, то ни о какой беременности ни от кого из нас и речи быть не может. А появится поблизости кто посторонний с такими желаниями, так ноги переломаем и скажем, что так и было, ибо она теперь наша любимая сестра. Все!
Наблюдать то, как женщины делают карьеру при помощи рождения дочерей с «правильной» наследственностью, мне еще не доводилось, и Птице, кажется, тоже. Вот она – в смысле Агния – стоит, шмыгая носом, и смотрит на меня с обиженным видом. Ведь девчонка же еще совсем, господи, а мы тянем ее на войну и в такую авантюру, как поход по множеству миров. И все остальные амазонки в нашем отряде, как я понимаю, будут примерно того же возраста и степени посвящения, ибо посвященных боевых жриц храм нам не отдаст, и будет стопроцентно прав. Во-первых – перепосвящение в наши воины, коим является принятие присяги, не дает гарантию полной лояльности нашему делу, возможны взбрыки от конфликта двух обрядов, вплоть до бунта и полного неподчинения. Во-вторых – критерии идеальных воинов у нас, и у храма все же разные, и из непосвященных учениц выпускного, так сказать, курса, вроде Агнии, мы отберем как раз тех, что сам храм пошлет в отход, направив охранять от разбойников караваны и пасти в степи стада. Совсем другие цели и задачи у нас и у храмовой гвардии – что, с моей точки зрения, даже к лучшему. Пусть оголтелые феминистки с садистскими наклонностями остаются в этом мире, а мы заберем девушек с более приемлемым для нас менталитетом, более гибких умом, раскованных, способных освоить основы воинской дисциплины, незнакомой амазонкам, и новые типы оружия.
Но это было еще впереди. А пока в предутренней тишине ребята надевают на себя и подгоняют по фигуре имперскую штурмовую экипировку. В ярко освещенном десантном отсеке штурмоносца слышны только тихое клацанье магнитных застежек и негромкие разговоры обменивающихся мнениями бойцов.
Мы, конечно, предпочитаем не обременять себя лишней тяжестью, но с «Ратником» нам работать приходилось, и мнение у нас о нем было положительным. Изделие же имперских мастеров для бойцов десантно-штурмовых подразделений превосходило «Ратник» по всем статьям, как и стандартное вооружение тамошних десантников превосходило и наши «Валы», и АКМСы, и американские М-16, и израильские «Галилы», на самом деле являющиеся незаконнорожденными детками «Калашникова». Ни тебе выхлопа, ни тебе вспышки выстрела, а трехграммовая стрелка, на тамошнем жаргоне именуемая «дротиком», со ста метров способна пробить не только рельс, но и препятствия посерьезнее этого.
Кстати, в составе ротного арсенала есть комплексы посерьезней, чем эти машинки – так сказать, персонального применения. Во-первых – положенный на каждое отделение электромагнитный аналог единого пулемета. Вес «дротика» пять грамм, максимальная начальная скорость – четыре тысячи пятьсот метров в секунду. Отдача только чуть сильнее, чем у «Печенега» – наверное, за счет того, что отсутствуют пороховые газы, которые и вносят в отдачу свою львиную долю. По одному на взвод имелись и аналоги нашего «Утеса», на ухватистых трехногих станках. Против такой машинки, разгоняющей восьмиграммовый «дротик» до пяти километров в секунду, наверное, бессильна и современная танковая броня.
Защита тоже впечатляла. Легкая и прочная композитная броня, по внешней поверхности покрытая мимикрирующей пленкой, автоматически изменяющей расцветку камуфляжа в зависимости от освещения и вида местности. Мышечные усилители и силовой каркас, в случае крайней необходимости позволяющие бойцу нести очень значительный груз или действовать в условиях высоких перегрузок. Встроенный в броню тактический раухер (компьютер) с русскоязычным аудиовизуальным интерфейсом и пакетом коммуникаций, позволяющим управлять подразделением на расстоянии – как голосом, так и с помощью текстовых сообщений и тактических знаков.
Кстати, прапорщик Пихоцкий сказал, что для амазонок, после некоторых усилий по перепрограммированию, интерфейс может быть переделан на койне, благо все храмовые ученицы обучены читать и писать на этом языке в объеме двухклассной церковно-приходской школы. И тогда мой командирский компьютер будет сам переводить на койне мои текстовые и аудио команды, и, наоборот, на русский – ответы моих будущих бойцыц. Замечательная, между прочим, идея, и я попросил Андрея немедленно (разумеется после завершения дела в храме) заняться ее практическим воплощением, в качестве подопытного кролика взяв себе Агнию, а для помощи в переводе Диму Колдуна, который уже в полном объеме «считал» амазонский вариант койне из сознания той же Агнии.
И вот все вроде бы готово к делу, и на востоке уже пылает ярко-алая полоса утренней зари, подсвечивающая высокие перистые облака, превращая их в прекрасное розовое кружево. В такое время действительно хочется верить, что все в дальнейшем будет хорошо, что мы победим всех врагов, вернемся в полном составе домой и будем обласканы начальством – что, разумеется, далеко не факт моей будущей биографии. Осталось только хорошенько перекреститься и произнеся краткую молитву, а затем отдать команду грузить в штурмоносец штатских, потому что мы отбываем.
Полчаса спустя. Капитан Серегин Сергей Сергеевич.
На храм «Вечного Огня» мы обрушились в первых лучах восходящего солнца, подобно внезапным и зловещим ангелам мщения. В плане этот объект
