мужу наследника, Орм усыновил его. А через два года появилась Лея. Беременность Трюд переносила с трудом, а роды чуть не свели ее в могилу, поэтому с надеждами на законного наследника им с Ормом пришлось распрощаться. Им стал Бранд, которого Трюд растила, как родного сына, наравне с Леей.
По официальной версии два месяца назад Бранд уехал учиться, но сейчас мать поведала Леи правду. Оказывается, ее брат сбежал, прихватив с собой те крохи, что у них были накоплены, оставив семью ни с чем. Чтобы хоть как-то прожить, отец заложил свой заводик. Но расплачиваться по закладной было нечем, а долги все росли.
— Кнуд выкупил закладную на завод, — рассказывала мать. — Он обещал, что вернет Орму его дело, если он отдаст за него тебя.
Лея почувствовала, как комната закружилась перед глазами, и дышать стало нечем. Выйти замуж за Кнуда? Такое она даже в страшном сне не могла себе представить. Он был даже хуже тех двоих, что сватались к ней, и кому она отказала. Она смотреть-то спокойно не могла на его самодовольную физиономию, а уж пойти с ним к алтарю!..
— Матушка, нет! Только не он!
— У тебя нет выбора, — почти шепотом произнесла Трюд. — Отец проявит свою волю родителя и даст за тебя клятву верности перед алтарем. Никакие возражения он даже слушать не станет, — она умоляюще взглянула на дочь. — Лея, подумай, что с нами станет, если ты не выйдешь за него замуж. Через месяц все, что мы имеем, перейдет к Кнуду. Нас вышвырнут на улицу, как бродячих собак. Никто не захочет нас приютить, потому что твой отец умудрился испортить отношения со всеми соседями. И что тогда?
Воображение у Леи всегда было развито. Она живо представила себе, как они бродят по улицам, голодные, холодные, побираются. В услужение разорившихся аристократов вряд ли кто возьмет. Разве что ее, Лею, в гувернантки детям. А родители? Им же прямой путь в рабство, чтобы не умереть с голоду. И если отец все это заслужил, по ее мнению, то мать-то в чем виновата? Он промотал ее приданое. Остатки его вложил в сомнительный бизнес, и вот теперь они разорены.
— Лучше согласись по доброй воле. И смирись, — горестно добавила мать.
Трюд поведала Лее, что свадьба должна состояться через две недели. По традиции, она, на правах невесты, уже на следующей неделе должна переехать в дом Кнуда. Там ее будут готовить к бракосочетанию и телесно, и духовно. Как это делается обычно, Лея понятия не имела, а выспрашивать у матери подробности предстоящего позора не было никакого желания.
— Госпожа, что случилось? — всплеснула руками Вива, встречая ее возле покоев. — Вас словно прихлопнуло чем-то тяжелым сверху, — без лишней деликатности заключила она.
Примерно так Лея себя и чувствовала, с трудом переставляя ноги. Едва добравшись до кровати, она рухнула на нее лицом вниз и разрыдалась. Она плакала так, как никогда в жизни, но горе все не хотело выплескиваться. Еще никогда она не чувствовала себя настолько несчастной. Разве так она представляла свое будущее замужество? Почему именно ее захотел в жены этот надутый глупый индюк? За что мироздание ее так наказывало?
Лея не заметила, как куда-то исчезла Вива. Та вернулась через несколько минут и потрясла ее за плечо:
— Выпейте, — протянула она заплаканной Леи кружку. — Тут успокоительный настой. А потом вы мне все расскажете.
Лея глотала обжигающую жидкость, страдая от боли. Но даже это не отвлекало от душевных мук. Правда, настойка оказывала моментальный эффект, высушивая слезы и прогоняя дрожь. Осушив кружку, она поняла, что способна мыслить разумно.
— Меня выдают замуж за Кнуда…
Она рассказала Виве все, что узнала от матери, не утаив и о бегстве брата с семейной казной.
— Вот гаденыш! — выругалась Вива. — Как он смог? Хотя, чему тут удивляться, если все детство хозяин дул ему в попу. Ой, простите! — спохватилась она, зажав рот.
Рабы ни при каких обстоятельствах не должны были плохо отзываться о хозяевах. Это сурово наказывалось. Но Лея даже внимания не обратила на слова служанки, занятая собственными мыслями.
— Что мне делать, Вива? — мученически спросила она.
— А что тут поделаешь? — вздохнула та. — Если разобраться, Кнуд — не самая плохая партия. Он хоть молод…
— О чем ты говоришь?! — вскричала Лея. — У него же в голове так же пусто, как в той ржавой бочке на поляне, где мы играли в детстве. Единственный думающий орган у него в штанах, — сказала она и сама же покраснела от подобной вольности.
Что там у мужчин в штанах она представляла себе смутно, но не раз слышала, как так выражалась повариха, когда речь заходила о конюхе. А один раз Лея забрела на конюшню в неподходящий момент и увидела конюха на той самой поварихе. Тогда ей в глаза бросился белый зад, и она еще долго вспоминала, как ритмично он двигался, в такт гортанным стонам. Хвала богам, ее тогда не заметили, иначе об инциденте пришлось бы сообщить отцу, ведь в священном брачном союзе эти двое не состояли, а значит, грешили напропалую. А так это стало и ее тайной.
— Почему бы вам не наведаться в молельню? — предложила Вива. — На вас это всегда благотворно действует.
Лея ухватилась за эту мысль. Пусть Уна и не сможет ей помочь, но хоть направит на путь истинный. А сейчас ей, как никогда, нужно было мудрое слово.
