Путешествие в моих глазах почти всегда было эстафетой или даже гонками с препятствиями, когда сперва напряжённо ждёшь команды «на старт», вернее, «на посадку», а потом летишь на самолёте, несёшься в поезде, далее бежишь, бряцая барахлом в рюкзаке, торопишься успеть увидеть и почувствовать как можно больше, пока время, отведённое трудовым кодексом, не истекло. Сначала один аэропорт, потом другой — пересадочный, потом третий. Потом стоишь на паспортном контроле и ждёшь глухого стука, с которым пограничник вбивает штамп о въезде в твой видавший виды проездной документ. Скорее, скорее! Ведь столько нужно успеть за эти две-три недели! Основное отличие нынешнего, долгого путешествия, от обычного, трёхнедельного, оказалось в том, что потребовалось гораздо больше времени, чтобы поверить, что оно действительно началось. Так что наше большое путешествие по-настоящему стартовало не в электричке «Павелецкий вокзал — Домодедово», не в аэропорту в Абу-Даби, а много позже, уже в Корее, в поезде, который увозил нас из Инчхона в Сеул. Состав нёсся мимо пустоши, казавшейся нереальной сквозь зеленоватые оконные стекла. Второй раз в жизни я ехала на этом поезде и второй раз с восхищением глядела на бесплодную землю, испещрённую лужами воды. На скорости они сливались в одну тёмную полосу. И тогда так же, как мелькали в окнах фонарные столбы, промелькнула мысль: «Вот оно! Началось!». И это было правдой. Впрочем, чтобы поверить в то, что поездка скоро не закончится, что через две-три недели не нужно возвращаться в Москву и идти на работу, понадобилось ещё немало дней. Но со временем мы привыкли.
Свалив рюкзаки на пол в тесной комнатушке, ставшей нашим убежищем на неделю, мы отправились исследовать Сеул. Первым впечатлением стал ручей Чонгечхон, неспешно несущий свои воды мимо пешеходных дорожек в центре столицы — место, любимое как корейской молодёжью, так и пенсионерами. Первой едой — миска пшеничной лапши удон с задорно торчащим из тарелки хвостом креветки в кляре. Первой покупкой — широкополая шляпа со столь же длинным, сколь и широким козырьком — головной убор для защиты от палящих солнечных лучей. Для Паши шляпу удалось найти не сразу, и единственная подходящая всё равно была маловата для его большой головы.
В гостевом доме, где мы обосновались, имелась кухня, доступная всем желающим. Во время завтрака её оккупировали жильцы, пользующиеся преимуществом бесплатного завтрака, который состоял из поджаренных ломтиков хлеба и клубничного джема с маслом. В остальное время, очевидно, пытались готовить свою еду китайцы, судя по разрушениям, ими оставленным — немытая посуда, объедки риса и очень жирные ложки, забытые в рисоварке. Иногда мы встречали добродушных тёток в хиджабах, пытающихся поджарить на сковороде кильку в томатном соусе. Иногда жарили и чадили сами. Обедали всегда в городе, а вот ужин частенько приносили с собой и ели на этой самой кухне.
В нескольких сотнях метров от нашего жилища находился исполинский супермаркет «Емарт», или, если называть его на корейский манер, «Иматы». Гулять по его обширным отделам можно было часами. Со вкусом разложенные на прилавке листья салатов и прочую зелень орошал водяной пар. Пучили глаза сквозь толщу аквариумного стекла неуклюжие крабы. Через динамики пыталась докричаться до покупателей на корейском рыба-сабля, бесстыдно предлагая себя с большой скидкой. После девяти часов вечера наступало время уценки готовой еды, и мы неловко слонялись у прилавков, ожидая, когда работники магазина начнут переклеивать этикетки. Свежие суши и сашими можно было приобрести за бесценок. Однажды вечером мы всё-таки вняли мольбам рыбы-сабли и унесли её, нарезанную, с собой в лотке, чтобы поджарить на кухне и съесть под молчаливое неодобрение прочих жильцов. Возможно, им не нравился запах жареной рыбы, а скорее всего они просто завидовали нам, вкушающим этот деликатес. Рыба-сабля в Корее очень ценится. Вкус её напоминает корюшку, а количество костей — щуку. В другой раз, соблазнившись на рынке крабами, маринованными в соевом соусе, мы и их притащили на кухню и спрятали в холодильнике. Несмотря на неприглядный вид, крабы обладали пронзительным вкусом и были очень солоны, а потому особенно хороши с белым варёным рисом.
В одно раннее субботнее утро мы отправились покорять Ачасан. Эту гору недалеко от центра Сеула регулярно посещают семейные корейцы. Многие надевают спортивную одежду и вышагивают по тропинкам. Идёт и стар, и млад — активные пенсионеры обгоняют детей, ведомых родителями со следами вчерашних возлияний на лице. Вот топает седовласый старец, а на поясе у него портативное радио, из которого доносится жизнерадостная музыка. А вот идёт мальчик лет пяти и бережно несёт в прозрачном пакете найденного им жука-оленя. Те, кому лень шагать, располагаются на полянах и устраивают пикники. С собой отдыхающие берут огромное количество котомок, коробок и мисок с едой, которую запивают рисовым вином макголи, а то и соджу — более крепким спиртным напитком.
Ценители интенсивных нагрузок предпочитают национальный парк Пукхансан, располагающийся меньше чем в часе езды на метро из центра Сеула. Утром в воскресенье из поезда вместе с нами вышло около сотни корейских старичков и старушек, и все бодрым шагом двинулись по направлению к горе. По дороге они покупали разную нехитрую снедь, и мы с ними заодно соблазнились кимпабом — рисовым рулетом с тонко нарезанными овощами и прочими продуктами, завёрнутыми в лист из жареных и спрессованных водорослей. На входе в парк дружелюбный рейнджер выдал карту и объяснил, как добраться до вершины самой высокой горы. Это был, по сути, коллективный поход: подниматься приходилось гуськом, так как желающих было очень много. Корейские пенсионеры, составлявшие большинство посетителей парка, к происходящему относились серьёзно: их экипировка при необходимости позволила бы не только играючи забраться на гору, но и прожить на вершине несколько дней. По крайней мере все как один были обуты в прочные ботинки, сверкали логотипами известных спортивных брендов и имели небольшие, но плотно набитые рюкзаки со всякими полезными вещами и едой. На наши шорты и кроссовки они косились неодобрительно, и один дедушка даже что-то проворчал по-корейски, показывая пальцем то на меня, то на мою, на его взгляд, неподходящую обувь. Мы уже тогда знали, что для подъёма и спуска нужно немного желания, немного дыхания да крепкие колени, а фирменный логотип
