-Мой брат, которого я безумно любила погиб, мой единственный близкий и родной человек – мама, не в силах вынести всю горечь потери сына, ушла из жизни следом за ним. Теперь мой черед, меня судят за убийство, которого я не совершала, - Лебедева отложила записку и пояснила. - Это единственное признание моей подзащитной и чтобы прояснить ситуацию в целом, я предлагаю послушать свидетелей по делу, в особенности посредника в организации убийства по найму Валишина, и самого исполнителя, насколько я знаю, эту роль исполнил оперативник отдела полиции. У меня есть сомнения по поводу организации самого заказа и его исполнения, которое было подстроено, а это значит я намерена доказать, что моя подзащитная не имела умысла никого убивать.
Заявление Лебедевой заставило присяжных зашевелиться на своих местах. Следующие полтора часа участники слушали свидетелей со стороны Тагирова; его матери, и сестры, которые заученно повторяли как Денисова требовала от Филиппа деньги. После них выступил сотрудник полиции Воронков, исполнивший роль киллера. Его показания были короткими, как и все показания оперативников, скрывающихся за ширмой статей закона оперативной деятельности.
С его слов я поняла, что некий Эдуард Валишин, с которым Денисова познакомилась в ночном клубе «Панама» узнал, что Элина собирается найти киллера для устранения одного нехорошего человека. После чего, этот ее друг Валишин, приперся в полицию и сдал Денисову. Орден ему не дали, но тут же решили провести оперативный эксперимент, снарядили оперативника Воронкова, молодого крепкого парня с внешностью уголовника, выступить в роли исполнителя убийства. Денисова поверила «убийце» и заплатила через посредника аванс. Не прошло и двух дней, как киллер принес фото Тагирова с простреленным лбом, после чего, ее задержали полицейские.
Адвокат Лебедева настояла о вызове в суд главного свидетеля Эдуарда Валишина, и потерпевшего Филиппа Тагирова, для исследования их показаний. Судья Капустин отложил суд на две недели и удалился.
Зал быстро опустел, я выходила в числе последних, наблюдая из-за собственного любопытства за каждым из участников судебного процесса. Я видела как Лебедева торопилась, говорила с кем-то по мобильному, убирая на ходу документы в папку. Она не заметила, как выронила на пол сложенный вдвое листок. Я подобрала его, собираясь догнать адвоката и вернуть листок, но та уже стучала каблучками по лестнице вниз.
Я развернула листок. Это была та самая записка от Денисовой – ровный витиеватый почерк, правильно, без ошибок подобранные слова отражали эмоциональное состояние подсудимой. Думаю, она была не из тех, кто по глупости своей становится убийцей. Я не погналась за Лебедевой, и оставила записку себе.
За четыре месяца работы в газете «Город 812» я успела усвоить урок; когда тебя просит о чем-то Старик, это нужно сделать, не обсуждая.
-Мне нужно все, что связано с этим делом, найди свидетелей, вытряси из их черепушек весь мутный осадок, – напутствовал Старик в своем кабинете, таком же тесном, как школьный портфель под завязку набитый ученическим инвентарем. Всюду стопки книг, старых рекламных газет и журналов. Даже окно было наполовину завалено трудами различных писателей и журналистов.
-Тебя не смущает, что один из репортеров уже лишился из-за этого работы? – сказала я.
Старик сам предложил обращаться к нему на «ты» еще в начале нашего знакомства, предлагая тем самым не следовать офисным правилам, а поддерживать, ну, если не дружеские, то партнерские отношения. Трудно сказать, добился ли он успеха среди своих сотрудников, но мне импонировал такой подход.
-За что лишился?
-За ложь и оскорбление авторитетных людей.
-Думаю, ты сможешь отличить ложь от истины.
-Считаешь, Тагиров замешан в этой истории с аварией?
-А ты как считаешь? – сказал Старик. Его глаза, из-под опущенных на кончик носа очков, внимательно смотрели на меня.
Я пожала плечами, задумавшись на миг, действительно ли я верю в это? И вдруг поняла, что Старик то уверен во мне, именно от этого и зависел результат моего предстоящего расследования.
-Жанночка, - сказал старик, не дождавшись ответа, - обычно инициатива исходит от журналиста, а не от шефа! Я лишь решаю, чему быть и кого не миновать!
-Если сынок депутата и причастен к той трагедии, девушке это не поможет, - сказала я.
Старик потянулся к небольшой шкатулке из темного дерева и достал длинную ароматизированную палочку, собираясь поджечь ее.
–Жанночка, дорогая моя, мы проводим расследование не для суда, а для людей, для наших читателей и чует мое сердце, что материал получится сенсационным. Поверь, у меня чуйка на такие вещи.
Он чиркнул зажигалкой, поднес огонь к кончику свечи, и вверх, тонкой струйкой, поплыл благовонный дым. Я слышала, как-то старик говорил, что такое окуривание ограждает от негативных воздействий и дурных мыслей. Я поднялась, собираясь уйти, дурных мыслей у меня точно не было.
Старик не обращал на меня внимания, укладывая под углом тлеющую палочку на подставку, так чтобы пепел от нее падал в специальное углубление в ней.
-Найди мне доказательства, что он был той ночью за рулем, - тихо сказал он.
-Хорошо, я займусь этим, - ответила я и направилась к двери.
-Постой, - он повернулся к сейфу, достал пачку денег, снял резинку и, отсчитав десять купюр по тысяче, положил передо мной, - возьми на расходы, отчитаешься позже.
По дороге из редакции, я скучала в пробке и, слушая музыку, заметила, как с рекламного щита на меня смотрит седовласый представительный мужчина; суровый взгляд, в уголке рта едва заметная улыбка, красным пятном галстук на безупречно белой сорочке. Внизу плаката многообещающая надпись: «Городу крепкие дороги!» Я оценила актуальность предвыборного призыва, мой «Пыжик» больше месяца простоял в автосервисе с разбитой ходовой в ожидании редкой детали. Добравшись да следующего светофора, я увидела другой баннер, с тем же седым мужиком на фоне, убегающей в бесконечную даль, гладкой дороги. Тут надпись гласила: «Голосуя за Арсена Тагирова – вы голосуете за крепкие дороги!»
Рекламные баннеры напомнили мне, что грядут выборы в органы местной власти, а Арсен Тагиров, прозванный в народе «дорожным королем», метил в кресло
