Бенефициар

Виктор Каика

Бенефициар

© Виктор Каика, 2017

ISBN 978-5-4485-5539-8

Литера ё

Рига

Бог создал человека в качестве собеседника…

Иногда мне кажется, что совсем недавно, когда нас ещё не было на Земле, но уже было известно, что попадём сюда, мы были все близки и знакомы и поклялись, попав на Землю, непременно друг друга найти и встретиться, чтобы снова собравшись вместе, разделить тяготы и радости познания нового мира и жизни в нём, но при этом оказалось, что временно́е расстояние между стоящими словно парашютисты в очереди на шаг в бездну из распахнутой над неизвестностью двери несопоставимо с течением земного времени, и если там оно различалось в секундах, то тут — в годах и десятилетиях… А в довершение бессмысленности надежд и обещаний, мы потеряли память и о прыжке, и друг о друге, и о клятвенных словах…

Но всё оказалось совсем не так…

Виктор Каика

Начало

Закончив в 1981 году физмат ЛГУ^[1], Александр работал в лаборатории производственного объединения «Альфа» программистом и участвовал в проектировании цифровых интегральных схем, а точнее — дизайнером их внутренней структуры. Он создавал программу по выращиванию кристаллов в космосе в условиях невесомости. Авиаконструкторы говорят, что хорошо летать будет только красивый самолёт. То же самое думал о своей работе и Саша и в творчестве расположения полупроводниковых элементов разрабатываемых лабораторией микросхем получал огромное удовольствие, полностью отдаваясь этому процессу не только в рабочее время от звонка до звонка, но и в свободное, легко представляя многослойный рисунок линий будущего кристалла, так же непринуждённо, как именитый гроссмейстер представляет расположение и траектории движения шахматных фигур, играя вслепую на нескольких досках одновременно. Ему нравилась его работа, и, несмотря на невысокую заработную плату, которая составляла скромные 90 рублей в месяц^[2], его с уверенностью можно было бы назвать по-настоящему счастливым человеком — когда начальник отдела совершенно неожиданно трогал его за плечо и говорил, что рабочий день закончен, домой уходить не хотелось, а ложась спать, он желал поскорей уснуть, чтобы быстрее пролетела ночь, мечтая вернуться в уютную лабораторию и снова окунуться в творческий процесс, часто сожалея о том, что приходится тратить время на транспорт и что нельзя хоть иногда остаться работать на ночь. Таким образом, женившись, будучи студентом на третьем курсе обучения, он понимал, что поступил абсолютно правильно — жизнь красноречиво говорила о том, что иначе остался бы он холостяком на долгие годы. Саша рано стал самостоятельным. Когда его мама вышла замуж второй раз, то переехала к мужу, и Александр остался в квартире единственным жильцом. Но в этом было и преимущество — ему было куда привести свою жену, и они жили отдельно от родителей. Женился он по любви, на ровеснице, тоже студентке, но другого факультета — химического. Звали её Ирина.

Следует сказать, что при социализме на химфак поступали настоящие фанаты этой науки, и Ирина не была исключением. Она обожала химию и после окончания университета устроилась на рижскую парфюмерную фабрику «Дзинтарс» в лабораторию по созданию новых запахов, работа ей нравилась. Ирина тоже была творческой личностью, а потому разделяла увлечённость мужа работой, но в отличие от него, ей легко удавалось сочетать трудовые будни и быт, создавая домашний уют, что выдавало в ней настоящую женщину — ведь только такая женщина способна одновременно варить суп, гладить, смотреть телевизор и читать конспект, готовясь к завтрашнему экзамену, и всё это делать легко, непринуждённо, быстро и качественно, совершенно не напрягаясь. Вдобавок, она относилась к тем редким женщинам, в которых сочетались красота и ум. Даже рождение дочери не нарушило идиллии их семейной жизни, и всё продолжалось до тех пор, пока не перестал существовать Советский Союз, и только тогда они поняли, что двенадцать лет их счастливой семейной жизни пролетели как одна ночь крепкого сна без сновидений.

Большая и тяжёлая, уверенно вращающаяся шестерёнка экономики Латвии вышла из зацепления с мощнейшим механизмом экономики огромной страны, придававшим ей вращение, и стала медленно — в силу высокой инерции, но заметно — в силу неизбежного стремления природы к простоте, останавливаться. Рост энтропии был налицо, но никто не собирался ему противостоять. Наоборот — все активно включились в процесс разграбления страны. В металлолом сдавали всё — от тяжёлых станков и механизмов, до кабелей и канализационных люков,.. как грибы после дождя, выросли приёмные пункты металла, которые скупали и поглощали в любых количествах — медь, бронзу, ртуть, алюминий, сталь и чугун, как голодные и ненасытные монстры, совершенно не интересуясь, кто где что выкопал, нашёл или украл. Каждый участник вакханалии действовал сообразно своему, достигнутому на момент развала страны административному ресурсу — директора заводов и фабрик сдавали металл вагонами, начальники цехов контейнерами, рабочие ящиками, школьники портфелями… Всё шло к тому, что скоро нельзя будет найти на дороге не только ни гвоздика, ни проволочки, но и заводов и фабрик. Население страны превратилось в хищных, безжалостных и беспринципных «санитаров», которые работали азартно и дерзко, превращая всё, что плохо лежит, в ставший после отмены статьи за валютные операции наконец доступным — загадочный, приятный на ощупь с рельефно ощущаемым рисунком, с нежным запахом, напоминающим запах детских переводных картинок, и зелёный — символ счастья под названием американский доллар! Некогда сдерживаемые социалистической моралью и воспитанием самые низменные черты человеческой сущности обнажились, и мир поглотила жадность, алчность и ненасытность, а сила и наглость, обман и хитрость стали доминантой, дающей право не только на наслаждение жизнью, но и на самою жизнь. Появились вишнёвые девятки^[3], желающие их помыть и бомжи. Обладание любым автомобилем было той гранью, которая отличала неудачника от человека, осуществившего свою мечту, и каждый стремился эту грань преодолеть. Человек, обладавший автомобилем, считался человеком состоятельным, и вокруг него всегда возникало движение и желание приобщиться к его состоянию. Стоило только едущему по дороге автомобилю остановиться на запрещающий сигнал светофора, к нему подскакивали люди с ведром уже не очень чистой воды и щёткой в руках и начинали размазывать грязь по лобовому стеклу. Они торопились, потому что включение зелёного света светофора давало водителю возможность уехать, не заплатив за навязанный без его согласия сервис. Когда автомобиль заезжал на заправку, к нему подбегали те же люди, только теперь они всеми