– Механик, говоришь? Это хорошо, – плотный дядька во френче привычным жестом поправил пенсне и принялся листать лежащую перед ним на столе амбарную книгу. – Механик, это хорошо. Так ты, Иваныч, рекомендуешь, значит, товарища Беспамятного, – и отследив согласный кивок Агеева, заключил: – Тогда, Иван Сергеевич, завтра приходи по второму гудку. Отыщешь мастера Маркелова и скажешь, что направлен к нему в бригаду. Сейчас познакомить вас не могу – на плашкоуте они. Но поутру будут здесь.
Крепыш отвёл меня в соседнюю комнату, совершенно пустую, зато с зарешёченным окошком в стене, куда и постучал, а потом и бумажку туда засунул:
– Выдай, Клавдия, подъёмные новому работнику.
Мне отсчитали несколько древнего вида купюр, за которые я тут же расписался, и более не задерживали.
Любопытно тут. Ни страха перед чекистами, ни опасения нарваться на мошенника, ни бюрократической волокиты – устройство на работу не потребовало и десяти минут. Впрочем, как я понял, ходатайство Агеева избавило меня от любых лишних вопросов – он тут человек известный и авторитетный.
Дальше шли пешком, удаляясь от берега по деревенской улице. Плетни и тын сменяли друг друга, докладывая о состоятельности хозяев. Деревянные бревенчатые дома выходили на улицу небольшими затейливо изукрашенными крылечками. Впрочем, выглядели они так, как будто никто ими не пользуется – неподалеку всегда имелась калитка в изгороди с протоптанной к ней тропой. Часто во дворах присутствовала и вторая постройка жилого вида – мазанка. Их в моё время называли летними кухнями. Встречались и дворы, где дом только строился.
Куры бегали, иногда доносились и «ароматы» свинарника. На некоторых подворьях хлопотали хозяйки, провожавшие нас любопытными взглядами. Мы здоровались со всеми без разбору.
Минут через десять неспешной ходьбы, уверенно отрыв калитку, Дмитрий Иванович вошел на неопрятный участок:
– В паводок хозяин здешний в сети запутался, да и утоп. Жил он бобылём. Так что – устраивайся пока. А там видно будет – может наследник какой объявится, или ещё что. Тогда и сообразишь… – он не договорил, что мне такое придётся соображать, а попрощался и ушёл.
* * *Дома на этом участке не было – только мазанка в глубине огороженной расхлябанным плетнём территории почти у задней его границы. Стёкла в окнах целые. В дверных петлях, что для навесного замка, продета проволочка, концы которой пропущены через свинцовую пломбу. Очень железнодорожно эта конструкция выглядит. Отломать этот запор оказалось минутным делом. А потом шагнул сразу в комнату – никаких тамбуров или сеней здесь и в помине не было. Размер примерно три на три метра. Кровать, столик под окном. Колченогая табуретка. Посередине кирпичная печка – скорее маленькая дровяная плита для приготовления пищи, чем отопительное устройство. По стенам развешана одежда.
Скромнейших потребностей человек обитал тут раньше, чистый аскет. На полочке жестяная коробка с солью, да бутыль растительного масла с толстым плотным осадком на дне. Сковорода с ручкой и три чугунка. Пара ложек, наполовину сточенный нож и пяток толстостенных фаянсовых тарелок, не принадлежащих одному сервизу. Собственно, обнаружив их я вспомнил, что с самого утра ничего не ел. А картофельные кусты, торчащие из земли на участке – видел.
В сарае, что находился под одной крышей с «жилой частью», разыскал лопату и тут же обнаружил ещё одну печку-плиту совсем маленького размера. В колодец заглянул – есть вода. В общем, наварил картошки в мундирах, сдобрил пахучим подсолнечным маслом, посолил по своему вкусу и хорошенько заправился. А потом и прилёг поверх закинутого какой-то ветхой, но чистой тряпкой матраса: и жарко, и устал, и изнервничался… да и предыдущую ночь назвать спокойной у меня язык бы не повернулся.
* * *Ох и выспался же я! Остаток дня, вечер и всю ночь дрых, как из пушки. Проснулся свежим и озабоченным – как бы на работу вовремя прийти. Агеев говорил – по второму гудку. Нет, не Агеев, а тот, во френче. Думаю – начальник мастерских. Может, и не самый главный, но всё равно – заметная личность. Ну да ладно – познакомлюсь ещё с людьми. А пока – почистил несколько оставшихся со вчера варёных картофелин, перекусил и услышал гудок. Думаю, что это был первый, а мне нужно ко второму. До мастерских идти минут десять, а сколько времени проходит между сигналами? Не знаю. Но вряд ли меньше получаса. А нужно ещё подумать о том, как одеться – спецовки-то мне никто не выдал, и вообще я не знаю, как тут это дело поставлено. Мужчины обычно носят что-то вроде пиджачной пары, только вот брюки с верхней частью этого костюма не особо-то совпадают. На ногах чаще всего сапоги или ботинки.
На мне же прямые летние брюки серого цвета и голубая выцветшая рубашка с короткими рукавами и двумя нагрудными карманами. Ткани на них, по сравнению с теми, что нынче носят, значительно тоньше и качественней – это сразу бросается в глаза. Кроме того сланцы на ногах – не та обувь в которой стоит расхаживать среди железа.
В общем – покопался я среди развешанных по стенам вещей – старая сатиновая косоворотка с залатанными на локтях рукавами и штаны темной материи, без видимых следов износа, пришлись вполне удачно. Башмаки тоже оказались впору, только были они изнутри жёсткими и колючими. Это потому что рассохлись, ну и без носков. Головной убор свернул себе из газеты – лежало тут несколько штук. Правда получилось у меня только с третьего раза – ломкая нынче бумага и рвётся легко. А, может, просто состарилась от долгого лежания.
Выбрался на свежий воздух – у соседей во дворах отчётливо слышится шевеление. И справа и слева тоже люди собираются на работу. Умывальник брякает, тянет съестным.
