Просыпаться в гараже – отстой. Вместо кофе – кола из литровой бутылки, вместо умывания – массаж заспанного лица, вместо чистки зубов – две подушечки мятной жвачки.
Часа с небольшим оказалось достаточно, чтобы посмотреть сон. В своем воображении я снова бегал от Вира, ублюдок убивал меня каждые пять минут, а промежуток между убийствами не увеличивался, а, наоборот, сокращался. Наступила глубокая ночь, время жизни сократилось до тридцати секунд, я напрягся и снова увидел следы на земле, только на этот раз их нарисовали кровью.
Не верю в толкование снов и приметы, но увиденное напомнило о способности, которая подсказала мне путь. Нахожу лишь одно логическое объяснение, откуда умение появилось в моем арсенале – коричневый сгусток, что перетек из беса. Способность показывает следы прошедших людей и животных. Предполагаю, что яркость зависит от свежести, контрастный и хорошо прорисованный след оставили позже, чем тусклый и размазанный.
Любой охотник позавидовал бы такому умению, возможность видеть следы миграции и водопойные тропы сильно упрощает задачу. С другой стороны, охотиться можно не только на животных. Осталось разобраться, как способность активируется, сколько длится и как долго откатывается.
Залажу в капсулу, нажимаю кнопку.
Дом опустел, затухла печь, но приятное тепло все еще разливается по комнате. Чувствую себя неловко от того, что рыскаю в общем доме, но ведь, на то он и общий, не так ли? В шкафу меня ждет походный рюкзак. В потерявших свежий вид тумбочках и ящиках письменного стола нахожу проволоку, раскладной нож, веревку и пустую пластиковую бутылку.
Толкаю дверь, в натопленный дом врывается прохладный утренний воздух. Выхожу на крыльцо, осматриваюсь. На лавочке у вагончика, что используется, как бытовка или дом, сидит старик, греет на солнце ноги, обутые в затертые тапочки. Лучи поднимаются выше, покрывают колени, доходят до сжимающих трость ладоней, перекатываются на высохшее тело в коричневом плаще. Солнце убивает тени, проецируемые заборами, домами и деревьями, выпаривает оставшуюся с ночи росу.
- Доброе утро! – иду к старику.
- Ой, – хлопает по колену, показывая недовольство. – Доброе-доброе...
- Помощь нужна? – узнать квестового непися из описаний Бори не составило труда.
- Не часто в наше время встретишь человека, готового помочь. Вот в мою молодость...
- Что нужно сделать? – перебиваю.
- Убить волка, что терроризирует поселение, – вопросы, которые опережают ответы, заставляют старика перематывать пленку. – Белый шакал снижает поголовье нашего скота, боюсь даже подумать, что будет с нами, когда он убьет последнюю корову. Люди не смогут...
- Где я найду его?
- Иди по дороге направо, – трясущийся палец указывает на ворота. – Не доходя до деревянного моста, увидишь островок леса, волк живет там.
- Мне бы не помешало оружие.
- Боюсь, что не смогу тебе помочь, – опускает глаза. – Времена нынче тяжелые, все выкованное кузнецом оружие идет на продажу. Каждый рубль на счету.
- Старик, как руководитель поселения, ты должен понимать, что день или пара дней, что я потрачу на поиски – лишняя угроза для твоего скота, – дословно произношу фразу, которая, со слов Бори, расщедрит старика.
- Ну-у-у..., – чешет пробивающиеся волоски на бороде. – Пожалуй, ты прав. Найди кузнеца, скажи, что от меня.
Ухожу. Нет нужды спрашивать, где искать кузнеца, инфой поделился Борис.
Лысеющий дядька с мокрым лбом кладет молоток на верстак, вытирает ладони о фартук:
- Хочешь взглянуть на мои товары? – рука вытягивается в сторону закрытой двери.
- Глава деревни сказал, что ты можешь помочь мне с оружием, – осматриваю выпачканный сажей кирпич вокруг печи, откуда в помещение прет жаркий воздух. – Я собираюсь прикончить волка.
- А-а, – на лице показывается недовольство. – Ну конечно! Это же решит все наши проблемы.
- Ты, о чем?
- Не о чем... Какое оружие предпочитаешь?
- Лук.
- Посмотри в том сундуке, – берется за молоток. – Раз уж старикашка сказал...
Откидываю пятикилограммовую крышку. На дне ящика, размером с ванную, лежат два лука, колчан и россыпь стрел. Укладываю двенадцать второсортных палочек с проржавевшими наконечниками в носок из грубой кожи, вешаю на плечо. Эх... по сравнению с коряво отесанными палками, мой бордовый каратель был произведением искусства, но “на халяву и уксус сладок”. Выбираю между длинным древком, на ширину вытянутых рук, и коротким метровым. Беру маленький.
- Спасибо! – перекрикиваю лязганье молотка.
- Ага, – мычит через плечо. – Херней маетесь...
- Чего?!
- Ничего, – сует остывающий металл в печь. – Вали, давай!
По правой руке пробегает мелкая дрожь, мозг тремя грубыми слайдами описывает желаемое: стрела фиксируется на тетиве, древко прогибается под приятный скрип, хамоватый колхозник падает на наковальню с торчащей из глаза стрелой.
- Всего доброго, – выдавливаю сквозь сжатые зубы.
- Шкуру куплю, – принимается колотить с удвоенной силой. – Если, конечно, он тебя не размажет...
Захлопываю дверь с другой стороны, глубоко дышу. Слегка психованный мужичок внутри меня все еще настаивает на том, чтобы мы развернулись и пригвоздили быдлоса к стенке. Успокаиваю его здравыми рассуждениями.
Мое раздражение объясняется пережитым двухмесячным побегом от компьютерных имбалансов и постоянным ожиданием смерти. Кузнец делает лишь то, что приказывает программный код, если где-то и можно пойти на поводу чувств, то только при общении с игроками.
Выхожу за ворота. По самым грубым подсчетам Вир придет за мной часов через десять, наслаждаюсь неспешной прогулкой. Кеды поднимают верхний слой пыли, солнце греет затылок, легкий ветерок приносит запах реки, разбавленный полевыми цветами и травой.
Идти минут двадцать. Время можно провести не
