– Да не переживай ты, батя, – веско сказал Степан, – я этнограф. Собираю легенды и поверья по городам и весям.
– А…
– Легенд у них, что грязи, – подал нетрезвый голос Серега, – уж чего-чего… Говорят, в лесах этих, – водила обвел рукой заключенный в стены горизонт, – язычники в древние времена жили.
– Так они везде в древние времена жили, – улыбнулся Степан.
– Нет, ты послушай! Было у них тут, ну, как его… святилище. Так вот… – Серега глупо хмыкнул: – Ну ни фига себе этнограф, на тебе ж пахать можно!.. Говорят, один главный у них был, типа староста.
– Волхв, – поправил Степан.
– Во, во. – Серега налил, опростал и продолжил рассказ про волхва. – Так он вырезал бабу из дерева, которая оберегала от всего, счастье роду приносила.
– Эта «баба» называется Рожаница, древнее славянское божество.
– Да хрен с ней, как она называется. Ты вот что послушай. Говорят, она до сих пор в лесах где-то стоит. Только ее не видел никто. Потому что мужики эти, – Серега кивнул на Семеныча, – схоронили бабу свою, и всякого, кто про нее пронюхает, кончают лютой смертью. Ты думаешь, отчего они все не передохли при нашей-то жизни? Идолище поганое помогает. – Серега заржал. – Такая вот местная легенда.
Семеныч насупился:
– Чего брешешь человеку? Нет никакого идолища.
Серега снова захохотал:
– Да брось ты, Семеныч, я же так, в шутку. Ну, вздрогнули…
Первый «Немирофф» опустел, бутылка отправилась под стол. Принялись за второго.
– Ты бы не шутил так, паря, беду накличешь, – едва ворочая языком, произнес Семеныч. – Места у нас и точно непростые. Идолища-то нет, поди, сгнило давно, если и было когда. А странности происходят… Колодец-то и правда имеется, – покосился на Степана, приложив палец к губам, – только тс-с… Еще бабка моя рассказывала…
Степан напрягся. Чутье подсказывало, что за словами и Сереги и Семеныча скрывается что-то действительное. Слишком широко распространились легенды. Обычно всякая чертовщина оседает в тех местах, где зародилась, – городских жителей мало впечатляют побасенки про леших да домовых. А тут наблюдается явное смешение культурных пластов.
Впрочем, это только на руку. Если легенда известна всей округе – будет не сложно создать декорацию, чтобы предъявить «клиенту». Наверняка найдутся «очевидцы» – народ в глухомани к зеленому змию привычный, стало быть, идеи разные мозги кипятят… Стакан поднеси, такого порасскажут…
– Где-то на границе леса, – продолжал Семеныч, – вырыт колодец. Он не огорожен срубом, яма ямой. И даже не слишком глубокая. До дна можно длинной палкой достать.
– Да ладно тебе на ночь байки рассказывать, – Серега уже клевал носом, – лучше айда на боковую.
– Это-о не байки, – страшно прошептал Семеныч. – Говорят, колодец не стоит на месте, а каждый год перемещается.
– Откуда же ты знаешь, что он перемещается, если его никто не видел?
– Дурень, люди-то в разных местах пропадали… Подойдешь, он и затянет. Да что я перед тобой… – Мысли хозяина дома все больше путались.
– Пошли спать, батя. – Степан подхватил Семеныча под мышки. – Куда тебя?
– Туда, – вяло махнул Семеныч в сторону второй комнаты. Дверь открыта – в просвете виднеется кровать.
Степан дотащил обмякшее тело до койки. Едва скрипнули пружины, Семеныч захрапел.
Серега уже взгромоздился на печь – видимо, был менее пьян, чем казалось.
– Эх, бабыньку бы… – посмотрел на Степана и осклабился. – Не бойсь, к мужикам равнодушен. Давай сюда.
– Слушай, Серега, а ты очень хочешь спать?
– Угу, а че?
– Я вот надумал предложить тебе одну работенку. Она хоть и пыльная, но вполне законная и, главное, денежная – баксов на двести. Только язык должен держать за зубами. А поутру вытащишь колымагу и сразу уедешь.
– А что делать-то?
– Колодец рыть, Серега. На самой кромке леса.
Серега тупо уставился на новоявленного работодателя:
– Не понял?!
– Чего не понял-то. Одно дело побасенку какую-то принести в альма-матер, а другое – исследование, подкрепленное фотографиями местного мракобесия. Есть разница, как считаешь?
Серега уловил шкурную мотивацию.
– Ну ты и жучило… Ладно, согласен. Только деньги вперед.
– Пятьдесят – до, сто пятьдесят – после, – отрезал Степан.
– Ладно, по рукам.
Они потихоньку выбрались из дома, задобрив пса загодя припрятанным Степаном кусочком сала. Заглянули в сарай и, прихватив лопаты и пару ведер, отправились на «поле чудес»… Две темные фигуры, освещенные луной.
Провозились чуть ли не до утра. Копать яму в темноте – занятие не из легких. А если учесть, что землю надо относить в лесочек, то и вовсе каторга. Когда вернулись, хозяин еще спал, собаченция, законно рассчитывающая на презент, даже не тявкнула.
Операция прошла успешно.
Часа через три Семеныч проснулся. Принялся громко шаркать по хате в поисках опохмела. Гремел в сенях какими-то кастрюлями, разговаривал сам с собой…
Степан толкнул Серегу локтем в бок:
– Хорош дрыхнуть.
Водила недовольно заворочался:
– Ну, чего тебе еще?
– Пошли трактор искать, уговор помнишь?
– Изверг ты.
Как и ожидал Степан, трактора в деревне не оказалось. Решено было топать до федеральной трассы, напрямки километра три, там с дорожниками наверняка можно договориться. Их Степан заприметил, еще когда ехали на «Ниве», пока не свернули на непролазный проселок.
Попали в самую десятку. Вяло переругиваясь, бригада чадила небо папиросным дымом. Трактора у дорожников не было, зато имелся бульдозер, уныло стоящий у кучи с гравием, которую ему предстояло в недалеком будущем разровнять, и КамАЗ, на котором, видимо, и был привезен этот гравий.
Степан и Серега подошли к рабочим:
– Слышь, мужики, пособите машину вытянуть.
– Угу, а потом нам по шее от бригадира… С ним договаривайтесь… Вишь, мужик в желтой робе у асфальтоукладчика…
Бригадир, оказавшийся кряжистым мужичком лет пятидесяти, стоял чуть в отдалении и прихлебывал дымящийся чай из пластмассовой крышки термоса. Степан сразу окрестил его «кулаком». Такой своего не упустит.
– Машина у нас тут недалеко села. Может, пособишь?
Кулак окинул взглядом просителей. Одеты вроде прилично, не местная шантрапа.
– А где село-то?
Степан показал примерное направление.
– На бугровской дороге, что ли? Не, мужики, не пойдет. Я там сам закопаюсь. Известное место.
– Да не смеши меня, батя, танки, как известно, грязи не боятся.
– Да кабы танки, – отнекивался кулак, – развалюха гусеничная, его самого потом вытягивать придется.
