Между тем мужчина элегантно уселся на вздыбившийся участок пола, застывший в виде полукруглого сиденья со спинкой, откашлялся и хорошо поставленным глубоким баритоном произнёс:
– Здравствуй, Клим.
Я невольно поморщился. Не то, чтобы мне надоело собственное имя, но в последнее время те, кто его упоминали, хотели моей смерти. Что поделаешь – обратная сторона высокой популярности «народного мстителя».
Кушетка бесшумно пришла в движение, приподнимая верхнюю половину моего тела, и чуть приспуская ноги. В конце концов я замер, будто в стоматологическом кресле, вот только сильно шевелиться не мог – фиксаторы обнаружились ещё на лодыжках, и даже в районе талии меня держало что-то вроде широкого ремня.
Старик, с пустым стаканчиком в руке, зачем-то провел ладонью по моему ложу и с поклоном вышел вон. Проход за его спиной схлопнулся сам собой, снова превратившись в монолитную стену без малейшего стыка. Но после увиденного мною кресла, выросшего прямо из пола, это уже перестало выглядеть какой-то фантастической диковинкой.
Мы с мужчиной остались вдвоем. Я по привычке отметил явно военную выправку, и безупречный, а значит – очень дорогой внешний вид посетителя. Даже тёмная шевелюра уложена волосок к волоску, как будто он только что вышел из-под рук стилиста. Кожа чуть смуглая, но это, скорее природное, чем последствия загара. Явный креол – в лице преобладают как резкие черты народов Кавказа, так и славянская мягкая пластика.
– Ты можешь говорить? – поинтересовался франт, чуть вытягивая гласные, как принято в нашей горячо любимой столице.
Горло после безвкусной выпивки перестали драть пустынные кошки, и вполне можно было попробовать что-нибудь ему ответить.
– Где… я нахожусь?
– В гостях, – уклончиво ответил мужчина. – Меня зовут Георгий. К тебе есть предложение. Очень серьёзное. Ты готов его выслушать?
– А если… нет?
– Тогда Роберт Леонидович что-нибудь выделит из своих запасов, – Георгий кивнул на глухую стену, в которой скрылся старичок. – Для прочистки мозгов.
– Спасибо… не надо.
– Вот и отлично, – франт сделал странное движение рукой, будто перелистывал невидимую страницу журнала. – У тебя впечатляющее досье. Клим Денисов, позывной – «Ка-Де», как оригинально… Показатель интеллекта, не смотря на травму, довольно высок, так что надеюсь, наш разговор не затянется.
Это он про мою контузию, а не про дыру в груди. Наверняка моё личное дело уже давно предали общественности, глядишь – скоро по нему преподавать выявление боевых социопатов будут. Интересно одно – у него отредактированный вариант или рассекреченный подлинник?
– Начну с главного, – продолжил Георгий. – Ты получил ранение, не совместимое с жизнью. При существующих на тот момент технологиях тебя ждала только смерть. Поэтому твой покровитель принял решение погрузить твоё тело к криостазис. Проще говоря – заморозить. До лучших времён.
Сказать, что новость ударила по мозгам тяжелей обуха топора, значит сильно слукавить. Я что, в будущем?!
– Как?!
– Тебя действительно интересует техническая составляющая? – поднял тёмную бровь Георгий.
– Нет, – я понемногу начал приходить в себя. – Что за покровитель такой? И кто ему меня вот так запросто отдал?
– Подробности операции мне не известны. Но руководил ей однозначно контр-адмирал Рассохин, Сергей Анатольевич.
– Первый раз слышу. С чего такая забота?
– Одна из спасённых в последней твоей акции девочек оказалась его дочерью.
– Да ладно! – не поверил я. – У неё просто обязана была быть охрана. Как Кукловоду удалось её похитить? Он же осторожный был до патологии, работал только по беспризорницам. Я чёрт знает, сколько его выслеживал…
– Зато убил быстро, – с усмешкой напомнил Георгий.
– Времени не было, – пожал я плечами, насколько позволяли путы. – Та девочка, над которой он работал, совсем плохая оказалась. Не останься я рядом, до «скорой» она бы не дотянула, слишком большая кровопотеря.
– Знаю. Это и была его дочь. У неё конфликт с мачехой вышел, сбежала из дома. Там её Кукловод и нашёл. У Рассохина и с первой женой разница в пятнадцать лет была, а со второй так вообще больше двадцати, сам понимаешь, мать из неё оказалась ещё та…
– Надеюсь, он сделал оргвыводы. Но всё равно не представляю, как ему это всё удалось провернуть. Мог бы просто цветы на мою могилку принести.
– Однополчанин Рассохина руководил экспериментальной военной программой по криозаморозке. Тебя туда и оформили по ложным документам.
– А что с ним сейчас?
– Он умер спустя десять лет после инцидента, в две тысячи семнадцатом. Сердечный приступ.
– Так, – я глубоко вздохнул, готовясь произнести главный вопрос. – А сейчас-то какой год на дворе? Мы вообще на Земле, или уже где-то на Альфе Центавра?
– На Земле, – Георгий как-то горько улыбнулся. – Со дня твоей официальной смерти прошло двадцать четыре года.
– Фу-у-уф, ну спасибо, не трёхтысячный от Рождества Христова! Мне всего-то пятьдесят один стукнуло.
– Биологически тебе по-прежнему двадцать восемь. Плюс минус. Но мы сейчас не об этом. Последние годы расходы на твоё содержание взяла наша организация…
– Не благотворительная? – с усмешкой уточнил я.
– Нет.
– Значит, раз вы меня разморозили и заштопали, вам что-то от меня надо. Но сразу скажу – я не наёмный убийца, да и жить, мне, откровенно говоря, поднадоело.
– Да, в психопортрете это было, – кивнул Георгий. – Но наши аналитики всё равно решили задействовать все существующие активы. И нет, нам не нужен морально устаревший киллер. Нам нужен агент. Мыслящий нестандартно, с высоким показателем интеллекта, а главное – не засвеченный в прошлых операциях.
– Правительственный шпионаж?
– Скорее – промышленный, – Георгий взял небольшую паузу. – Наша организация отвечала за безопасность игроков определённого клана. За последнее время на четверых из них было совершено нападение. Везде – с летальным исходом. Наша профессиональная репутация оказалась под большим вопросом. Главный подозреваемый – конкурирующий клан, но доказательств
