материальным положением.
Высокая полная женщина, с которой свели Веронику Федоровну добрые люди, была лицом, приближенным к комиссии. Категорически не желая встречаться взглядом с посетительницей, дама ездила глазами по стенам и потолку, мычала, экала и, наконец, зыркнув на одежду и сумочку пришедшей, которую та судорожно прижимала к себе, словно в автобусе в час пик, озвучила цифру.
Вероника Федоровна моргнула, попыталась повторить сказанное про себя, но мозг отказывался считать нули. Он свернулся, как позавчерашнее молоко, и затих, оставив на лице Кораблевой-старшей выражение дикого удивления и полнейшее отсутствие мыслительной деятельности во взгляде.
Правильно поняв ступор родственницы будущей абитуриентки, тетка быстро попрощалась, предложив заходить как-нибудь еще, если что.
Посидев на кухне и поуспокаивав обалдевшую маму, Лена приняла решение поступать самостоятельно. На дневной она решила ломиться для пробы, чтобы примерно представить себе процесс, а на вечерний поступать, уже набравшись минимального опыта.
Трюк удался, и Лена стала студенткой университета. Она была почти счастлива. Почти потому, что с личной жизнью категорически не ладилось. То есть ее не просто не было, но и чисто теоретически выделить время на эту самую личную жизнь не получалось.
В тот зимний вечер она ехала после лекций совершенно вымотанная и хотела только одного: поужинать чем-нибудь горячим и забыться сном в теплой постели. Контролеры, налетевшие словно коршуны, в общую канву запланированных мероприятий не вписывались.
– Плати давай, и разбегаемся, – злился высокий желчный мужик с нездоровым серым цветом лица и огромными складчатыми мешками под глазами. – Совесть надо иметь: государство тебе бесплатную учебу, медицину, а ты на билет жмотишься. Карточку купить надо, если платить забываешь.
– Я в этом месяце не успела, – пролепетала Лена, понимая всю бессмысленность своих оправданий.
– Талоны тоже купить не успела? – каркнула бородавчатая тетка, видимо, напарница серолицего контролера.
– У меня был…
– Сплыл? – почти хором рявкнули бдительные стражи законности.
– У меня нет денег на штраф, – стыдно было невероятно.
– Тогда пройдем в отделение, – уперся серолицый.
«Какой позор, наверное, в деканат сообщат», – в ужасе соображала Лена.
– Так, что у нас тут происходит? – звонкий девичий голос лучился радостью и благодушием.
Его обладательница, маленькая худенькая девушка с юркими карими глазами и смоляной челкой, выбивающейся из-под белого беретика, улыбалась сахарными зубками и радовала глаз очаровательными ямочками на щеках. Портил ее только слишком громоздкий нос, делавший ее похожей на жизнерадостного галчонка.
– Документики свои показываем, – по-хозяйски распоряжалась она ситуацией. – Господа контролеры, я к вам обращаюсь. Слишком много в последнее время мошенников развелось. Мы тоже ученые. Жетон, будьте любезны!
Мужик послушно полез в карман, а тетка решила поскандалить:
– А ты кто такая? Свои документы покажь!
– Так и запишем, – кивнула девушка, доставая из лоскутного рюкзачка крошечный блокнот. – Контролеры 31-го маршрута на просьбу предъявить документы в хамской форме отказали.
– Валентина, перестань, – недовольно поморщился мужик. – Есть у нас документы.
– У вас документы якобы есть, а у девушки билет, – кивнула заступница. – Показываем, показываем, не тормозим. У меня материал горит, как раз завтра статейку тиснем про этот беспредел. У меня пятно пустое осталось в газете, материала не хватает, корреспондентов грипп скосил. А тут вымогательство, подарок судьбы!
– Может, замнем? – мужик болезненно скривился. – Нам и так крохи платят…
– Ты денег, что ли, хочешь? – сориентировалась контролерша.
– Так-так-так! Взятку предлагаете, – констатировала девушка.
– Нет, мы проверяем моральный облик нашей прессы, – пробормотал серолицый и растерянно затих.
– Мне на следующей выходить, – робко встряла в беседу Лена.
– Да… Ладно, тогда, повезло вам, я лучше у девушки интервью возьму об интересах и нуждах нынешней молодежи.
Когда девушки выпали из троллейбуса, Лена робко предложила:
– Заходите к нам на чай, я вам все расскажу.
– Что расскажешь? – удивилась брюнетка, поплотнее заматывая шарф.
– Ну, интервью дам…
Ответом ей был звонкий хохот спасительницы.
– Да ты что, пошутила я! Я не из газеты. Мало ли с кем не бывает. Подумаешь, без билета! Они же физиономисты, видят, девчонка интеллигентная, вот и прицепились. К какой-нибудь бабе с квадратной мордой небось не пристали бы. Меня, кстати, Света зовут. Будем знакомы.
Так в жизни Лены Кораблевой появилась самая близкая подруга. Жизненная хватка и изворотливость сочетались в Светлане с потрясающей наивностью и доверчивостью в отношениях с мужчинами. Карякина суетилась как мышь перед зимовкой, запасаясь дипломами для удачной карьеры и жизненным опытом в общении с парнями для удачного замужества. Пока ни то ни другое у нее не получалось.
Лена, шаркая старыми тапочками, выползла в кухню. Мама уже пила чай.
– Когда ты выйдешь замуж, – строго сказала она вместо приветствия, – первый же твой выход в таком сеновальном варианте закончится разводом. А если ты будешь жить со свекровью, то еще и узнаешь о себе много удивительных подробностей.
– Вот когда выйду, тогда и появится тема для разговора, – зевнула Лена. – А пока, мамуля, это все демагогия. И потом: я же только что встала. Вот сейчас пойду почищу перышки, прихорошусь…
Лена плюхнулась на стул и отломила кусок пухлой булки.
– Перья здесь будешь чистить? – ехидно поинтересовалась мама. – Смотри, в чай не насыпь!
– Ой, – хлопнула себя по лбу Лена. – Ма, какое сегодня число?
– Посмотри на календарь, если ты не в курсе, он у меня за спиной.
Лена округлила глаза и в ужасе прикрыла рот ладошкой:
– Катастрофа! Надо срочно сделать тест!
И она унеслась по коридору, громко щелкая задниками тапок.
– Ветер в голове, – проворчала мама. – Если забываешь, надо записывать.
Она со вкусом отпила кофе и вдруг резко побледнела.
– Какой тест?! Когда это произошло?! Отвечай немедленно! – мама распахнула двери ванной. Там было пусто.
– Доченька, где ты? – Вероника Федоровна заполошно металась в тишине квартиры.
Лена сгорбившись сидела за столом, спиной к входу. Плечи подрагивали. Мама застыла, боясь задать срывающийся с губ вопрос. Наконец, она осторожно шагнула в маленькую комнату. Комната была не просто маленькой, а крошечной. В их двухкомнатной «хрущевке» было всего две комнаты: четырнадцатиметровая гостиная и маленький восьмиметровый чуланчик с окном, выделенный Лене в единоличное пользование.
– Хоть и маленькая территория, но своя, – любила говорить Вероника Федоровна.
Лена что-то быстро писала. Ночнушка ситцевым балахоном свешивалась до самого пола, из-под подола выглядывала розовая пятка, выписывавшая замысловатые кренделя.
– Ну? – как еще озвучить свой вопрос, Вероника Федоровна не знала.
– Ой, мам, мне страшно некогда, – забормотала Лена.
– Что с тестом? В смысле, какой результат? – дрогнувшим голосом спросила мама, чувствуя, что вся кровь прилила к лицу, а ноги онемели.
– Никакой, забыла я про него! – раздраженно воскликнула Лена. – Надо же, такой заказ хороший!
