– Нет, это исключено, – вслух повторил он и резко мотнул головой, отгоняя сумбурные мысли.
– Поедешь ты как знаток лесных жителей: поведение, традиции, ведовство, ритуалы, обряды – все как ты любишь. – Мерг улыбнулся. Должно быть, он считал эту улыбку милой.
Не слышит он, что ли? Стел вдохнул, выдохнул и повторил с предельной учтивостью:
– Я не смогу сейчас покинуть Ерихем.
– На занятиях тебя заменит наш старый Мастер Норк, подыщет новых подмастерьев на вашу тему. Теперь мы должны ее развивать. В лесу как раз соберешь материал, по прибытии закончишь работу и станешь Мастером, а Норка отпустим на покой…
Как у него все удачно-то складывалось! Будто он давным-давно все придумал и преподнес это Стелу как долгожданный подарок, от которого нельзя отказаться. Конечно, возможность посетить лес откровенно заманчива, но…
– Почему так внезапно? Завтра? Мне нужно подготовиться, освежить память, собрать вещи…
– Стел, я бы с удовольствием позволил тебе подготовиться – мне прежде всего важен успех похода. Но так сложились обстоятельства: идти должен был Эман, не буду скрывать, но ты и сам подтвердил, что он не готов.
– Да он сделал все, чтобы провалить испытание!
– Верю, – без тени улыбки кивнул Мерг. – Ноу тебя нет выбора. Ерих услышал откровение: «Свет Сарима разгонит сумрак вековых крон». Вы идете строить храмы, и никто не найдет взаимопонимания с лесными жителями лучше тебя. Я надеялся на Эмана, но… увы. По пути заедете в Каменку, так что у тебя будет еще личное задание: передать посылки в степную школу. Вечером у кладовщика получишь груз и грамоты, а сейчас ступай в рыцарские казармы, сообщи главнокомандующему Рокоту Рэю, что я назначил тебя в сопровождение, обсудите план похода и что там еще потребуется.
Мерг стряхнул со свитка песок, дописал в начале: «Стел Вирт» и подул, чтобы чернила быстрее просохли.
– И все же… – начал Стел, замялся, но потом откашлялся и закончил: – И все же я не могу покинуть сейчас Ерихем.
Скрутив свиток, Мерг залил бечевку воском, поставил личную печать и протянул Стелу.
– Но и остаться на своей должности в Школе ты не можешь.
За окном по-весеннему заливались птицы. Ветер трепал сетчатые занавески. До одури пахло розами.
И хотелось кричать.
Глава 5
Глаза, круглые с перепугу, смотрели на Рокота. Чернели громадные зрачки с зеленоватой каймой, блестели слезы.
– Ты что здесь делаешь? – В этот раз Рокот рявкнул тише: он вовсе не хотел издеваться над подростком – коротко стриженный оболтус в суконной робе с вышитой на плече ласточкой был едва ли старше Лилу.
Сирота из храмового приюта?
Паренек втянул голову в плечи и поспешно отошел в сторону. Такой же страх и такую же ядовитую зелень во взгляде Рокот уже видел не так давно, видел… в канун Долгой ночи.
Должно быть, он всю жизнь будет помнить Ларта – оруженосца, который не дожил до своего рыцарства всего лишь день. Ларт был одним из лучших, Рокот пророчил ему большое будущее, представлял своей правой рукой.
А вместо этого – убил.
Накануне праздника прибежали дружки Ларта, такие же сопливые мальчишки, и донесли, что он спутался с безродной посудомойкой и прямо сейчас они развлекаются у нее в каморке. Такой подлый и старый ход, чтобы выслужиться, – когда-то Рокот и сам был настолько соплив, чтобы позорно использовать Кодекс против соперников. Но в этот раз все оказалось правдой. Мало того, в крале, которая совратила Ларта, один из дольных узнал девку небезызвестного в Ерихеме вора, которую в свое время отпустили под честное слово, когда разогнали крупное гнездо. А теперь она перекинулась на чистенького оруженосца! С какой бы радостью Рокот вместо Ларта убил ее! Это было бы справедливо. Но Кодекс есть Кодекс. В свое правление Рокот не допустит, чтобы рыцари спивались и путались с безродными девками, которые потом бросают родных детей.
Ларт умер мгновенно. Он не мучился. А вот посудомойка осталась жить. Обритая наголо, выжженная черным багульником, чтобы не плодила бастардов, она осталась жить. И это ее жгучий зеленый взгляд вспомнился теперь Рокоту.
– Простите, что помешала, – нежно пропела сиротка, праведно потупила глазки и подняла над макушкой сложенные ладони. – Да пребудет с нами мир и покой.
Рокот не сразу вернулся из воспоминаний.
Так этот оболтус – девчонка? На казарменном дворе? На миг Рокот уставился перед собой, будто увидел привидение. Нет. Однозначно, это не могла быть та шлюха. Эта сиротка младше и совершенно на нее не похожа, просто глаза такого же цвета… и все же что она делает на казарменном дворе?!
– Иди сюда, – зашептали из-за угла.
Девочка дернулась, но Рокот первым обогнул конюшню и увидел целую толпу детей в сиротских робах с черными ласточками на плечах. Позади возвышался Слассен с тремя учениками. Ритуальные шелковые хламиды струились по ветру, натертые лысины блестели весенним солнышком. Заливались птички. Красота. Идиллия. Храмовый приют, а не рыцарские казармы!
– Что здесь происходит?! – уже не сдерживаясь, рявкнул Рокот.
Слассен вздрогнул и стремительно подошел к нему. Еще мгновение назад храмовник стоял позади сирот – и вот уже рядом, доверительно похлопывает Рокота по плечу и нашептывает со своим любимым присвистом:
– Это сироты, они идут с нами, чтобы строить храмы, при которых они и останутся, будут помогать служителям и молиться.
– Никаких девочек-сироток в моем отряде, – отрезал Рокот. – С любой работой по строительству храмов справятся рыцари, а вы с учениками поясните детали.
Храмовник растекся в снисходительной улыбке:
– Рокот Рэй, я уважаю рыцарей Меча и Света, ваши руки и помыслы действительно чисты, как того и требует Кодекс, и все же вы проливаете кровь. Вы и должны ее проливать во имя защиты веры, но потому не можете строить храмы. Строители храмов – светлые создания, выращенные в мире и покое. В любви Сарима.
Рокот пожевал нижнюю губу и потер подбородок. О таких тонкостях он и вправду не задумался, когда получил приказ. Что ж.
– Твоя правда, Слассен, – примирительно кивнул он. – За ежедневной рутиной и житейскими мелочами порой мы упускаем суть. – Храмовник просиял, но Рокот не дал ему и слова вставить, сурово закончив: – И все же в моем отряде не будет девушек-сироток. Парней бери сколько хочешь. Но терять своих рыцарей я не намерен. А все мы люди, и далеко не все – святые.
Рокот вовсе не считал святыми самих храмовников, но рассуждения на эту тему уж точно стоило оставить при себе.
Слассен осторожно кивнул:
– Я понял, будут только парни, – и добавил: – С черного хода мы подвезли все, что нужно для храмов: особое цветное стекло, сложные детали
