— Черный вчера как с цепи сорвался. Крепость в руинах — сегодня отстраивают, а ведь лет девятьсот стояла монолитом. Вообще, Крепость исторически находилась вне черты Аркалона, но город разросся, так что… Некоторые окружающие дома тоже пострадали, но слегка. А вот с восточной стороны столицы теперь вид красивый на реку открывается…
— Какой вид на реку? — переспросил один из старших родичей. — Там горы.
— Были, — издевательски сообщил древний, и от пирожков перешел к блинчикам.
Мы все молчали, откровенно потрясенные информацией, а древний продолжал разглагольствовать:
— Нет, я в целом жителей столицы понимаю, если бы мой дом под угрозой разрушения был, я бы Черному любую девицу приволок, уже без разницы какого рода, но вот Миладку — никогда! Обойдется.
Минуты две за столом было тихо, а потом халоне Гайто переспросил:
— Древний, вы хотите сказать, что теперь вся столица знает, что причиной разрушений стала Милада Кириито?
— А? — переспросил Асур-Ррат, почесав ухо. — Не, ты что, мой мальчик, я своих не сдаю… А вот эльфийку жаль, ее за ночь уже раз пять Черному подсовывали.
И я вспомнила сказанное Гарратом: «Эсфирель вообще рыдает и клянется, что ей никакой коробочки с золотой лентой не предлагали, а если бы предложили, она бы давно и с радостью согласилась, причем вовсе не по причине толп драконов, осуждающими косяками летающих над эльфийской столицей исключительно с одной целью — в глаза посмотреть этой заразе бессердечной!»
— Это д-драконы опять летают в эльфийское королевство? — шепотом переспросила я.
— Нет, — древний вдохновенно жевал, — Долина же закрыта для вылетов, так что они платят эльфийским наемникам, ушастые таскают им Эсфирель, изобретая все новые методы проникновения в королевский дворец Белых вод, король в ярости, эльфийку уже все достало, а Главнокомандующий исчез.
— Как исчез? — мне вдруг стало как-то совсем нехорошо.
— Молча, — невозмутимо пожал плечами Асур-Ррат, — его с рассвета никто не видел. Летают, ищут, хрен найдут. Видимо, улетел подальше и крушит чего-нибудь там, свободный от подсовываемой ему вечно эльфийки. Так что покормить песика не выйдет, малышка.
Я не удержалась на ногах и прислонилась к столбу, поддерживающему крышу.
— Эй, Миладка, ты чего? — забеспокоился древний. — Да перекусит чего-нибудь твоя псинка, ничего ему не сделается.
Но я точно знала, что сделается. Абсолютно точно.
— Асур-Ррат, мне нужен телепортационный браслет, — умоляюще сказала древнему.
Дракоша, жующий опять что-то, посмотрел на меня, как на умалишённую, демонстративно сплюнул, собственно, демонстрируя все отношение к моей просьбе, после чего посидел, почесывая подбородок, затем пузико, после важно сообщил:
— Никак. Все телепортационные браслеты контролирует канцелярия Главнокомандующего. Границы также он, и они полностью закрыты.
И я поняла, что сейчас мне придется испытать еще больший стыд, чем накануне. Гораздо больший. Мне уже было стыдно за себя до невозможности, и перед Черным драконом, и даже перед своим родом, но я не знала, что еще можно сделать в этой ситуации.
— Мама, мне нужны бумага и карандаш, — произнесла, с трудом выговаривая каждое слово.
— Зачем? — сложив руки на груди, холодно спросила Камали.
Пришлось признаться:
— Потому что грасс под заклятием, и в этом состоянии он может есть или меня, или то, что ему дам я.
Повисшая на террасе пауза выразила нелестное мнение, что имели на этот счет мои новые родственники.
— А я передумал, — вдруг произнес древний, — давайте отдадим ее обратно Черному дракону!
— У ребенка просто доброе сердце! — возмутилась одна из дракониц.
— Оно у нее странное, я вот лично не стал бы кормить того, кто мечтает мной закусить! — высказался суровый седовласый дракон.
— Серьезно, сынок? — с прищуром переспросила бабушка Осаи. — А не ты ли волка домой приволок в пять лет?
— Он был одинок, у него не было семьи! — гордо ответил старец.
— Он был матерым вожаком стаи и, сочтя тебя опасным зверем, увел от своей волчицы, защищая ее и волчат! Да кому я рассказываю?! — раздраженно спросила бабушка.
Закашлялась, чаем запила и сообщила:
— В общем, ребенок определенно наш, Камали, можешь всем смело говорить, что родила ее от Хатора, все одно кровь в ней Кириито, не иначе. — Посмотрела на меня, вздохнула и спросила: — Что делать будем?
— Я бы мог воздушника позвать, — меланхолично отозвался древний, — но смысла нет — Главнокомандующий ветер его знает где.
Где бы он ни был, я надеялась, что сможет прочитать, если напишу.
Еще я надеялась, что не сгорю со стыда, когда стану писать. А еще я боялась даже взглянуть на Камали. Но именно она поднялась и тихо сказала:
— Идем.
Кабинет пра-пра-пра-пра-прадедушки Сумори находился на третьем этаже прямо в библиотеке, заполненной в основном книгами на древнем языке. Здесь располагался стол, большой, основательный и широкий, за ним стоял стул, и размером, и крепостью, вероятно, способный выдержать даже дракона в драконьей форме, а вот в остальных местах повсюду лежали подушки и мягкие коврики, коврички, ковры. На подоконниках, между стеллажами книг, на открытом пространстве перед столом.
— Это для детей, — пояснила мне Камали.
Я удивилась.
Библиотека обычно суровое место, куда детей вообще не пускают, а здесь…
— Дети — свет жизни, — улыбнулась мне мама и указала рукой на стол, предложив сесть.
Но я не стала. Медленно обойдя стол вокруг и зачарованно ведя по деревянной столешнице пальцем, я дошла до стула, взяла из пачки в открытом ящике лист, карандаш из стопки, в основном цветных и, видимо, заготовленных тоже для деток, огляделась и как-то сразу выбрала себе место — на подоконнике, где у стены лежала удобная алая, расшитая цветами подушечка, на которую я оперлась спиной, едва на сам подоконник взгромоздилась. Мама подошла и подставила мне под лист книгу, чтобы было удобнее писать, а затем тихо спросила:
— Миладушка, ты уверена?..
Она не договорила, но и не требовалось.
Помолчав мгновение, честно призналась:
— Я не знаю, что будет с Голодом, если не покормлю его сегодня. Просто не знаю. Мы не изучали заклятия подобного уровня, но, учитывая, что его мама все время старалась быть рядом в
