– Да вроде! Голова только раскалывается! Да еще… еще вроде лицо немеет!
И действительно, началось онемение, сначала носа, потом губ, языка, закончилось кистями рук. При неослабевающей боли. Николай выругался:
– Да что это еще за блядство? Никогда такого не было!
Капитан заметил:
– Все когда-нибудь начинается! Тем более после тяжелой контузии! У тебя, видишь, в приступе проявились последствия. Хорошо, если эти приступы не начнут долбить постоянно.
– Голова раскалывается, Вить! У тебя есть чего?
Капитан-летчик родом был из Ростова. Здесь же жила и его семья, мать, жена и две дочурки-близняшки трех лет каждая. Пилота штурмовика «Су-25» достал «стингер» над Большим Кавказским хребтом. Виктор успел катапультироваться, но получил при этом повреждение позвоночника. Его наши десантники нашли в ущелье и отправили в госпиталь, где он тут же был окружен заботой семьи. В его тумбочке каких только лекарств не было, благо мать заведовала одной из гарнизонных аптек. Порывшись в верхнем ящике, капитан протянул Николаю несколько конвалюток:
– Выбирай любые таблетки! Они все от головной боли!
Но таблетки не помогли. Ноющая боль не реагировала на лекарства, затухнув сама по себе к утру. К утру дня, когда Есипову была назначена ангиография.
С подъема капитан поинтересовался:
– Как чувствуешь себя, майор?
– Да ничего! Сейчас нормально!
– Ты о приступе доктору обязательно скажи! Может, нельзя тебе эту, как ее, графию делать! Был тут случай до тебя, прапора с черепно-мозговой травмой в отделение доставили. И травма-то пустяк, шишак на лбу.
Есипов поинтересовался:
– Травму прапорщик в бою получил?
– Да какой там в бою? Решил, дурила, на турнике «солнышко» покрутить, а ремнями не зафиксировался. Вот и покрутил, руки оторвались от перекладины, и шарахнулся прапор башкой в землю! Но это ерунда, шишка на лбу. Сначала и класть не хотели, а у него вдруг пальцы раздуваться начали.
И вновь Николай спросил:
– В смысле?
– В прямом, Коля! Словно их надували воздухом. За сутки кисти в такие кегли превратились, что он пальцы согнуть не мог. Ну, на обследование прапора. А потом как раз на эту самую графию.
Николай поправил летчика:
– Ангиографию!
– Вот, вот, ангиографию! Сделали, короче, эту процедуру, и Васек-прапорок ослеп на хер! Ему трепанацию. А после операции – парализация! Вот так! Забрала его мать! Жена тут же слиняла. Вот такие дела. Ты поосторожней с головой, особо не давай врачам свободы действий, а то так разделают, что все на свете проклянешь, да поздно будет!
– Ну, спасибо, успокоил!
– Да я ж хочу, как лучше.
– За это и благодарю.
Вошла медсестра. Женщина лет сорока. Анна Владимировна. Поздоровалась, пройдя к кровати майора:
– Ну, что, Есипов, надеюсь, вы не завтракали?
Николай ответил:
– А вчера и не ужинал, да и не обедал!
Строгая медсестра сделала замечание:
– А вот это плохо. Принимать пищу следует даже через силу, ну ладно, сейчас санитары доставят каталку, поедем в операционную! Сам начальник отделения будет с вами работать.
Подполковник медицинской службы Эдуард Леонидович Шагов, начальник нейрохирургического отделения, слыл в госпитале специалистом высококвалифицированным, грамотным, имеющим весьма богатый опыт в сфере своей деятельности. Многие жизни он спас. Это было известно Есипову. И то, что обследование будет проводить сам Шагов, приободрило Николая. Но он запомнил и слова капитана-летчика, поэтому сказал медсестре:
– Анна Владимировна, перед тем как отправиться в операционную, я хотел бы переговорить с начальником отделения!
Медсестра ответила:
– Эдуард Леонидович вряд ли сможет прийти сюда. Он в операционной, там и поговорите!
Но майор заявил:
– И все же, уважаемая, я настаиваю на том, чтобы подполковник прибыл в палату!
Анна Владимировна хмыкнула:
