– Что посчитаем?! Что ты вообще делаешь?
– Ревизию клопов произвожу, пересчитываю их.
Лиза впрямь принялась поштучно считать клопов, ставя галочку на листе бумаге, найдя следующего. При этом попросту давить их ей в голову не пришло…
* * *Раневская с изумлением обнаружила, что домработница Лиза собирает за ней пепел по квартире.
– Ты боишься, что я что-то спалю или испорчу?
– Ни… просто нужно пеплу с ваших папирос.
Оказалось, Лиза услышала о ценности всего, что связано с великими людьми, а кто-то из гостей просто пошутил, мол, когда-нибудь и пепел от папирос Раневской будет на вес золота. Вот предприимчивая домработница и принялась собирать дорогой пепел.
Надолго ее не хватило, ведь неизвестно, когда ценным пеплом можно будет торговать.
* * *Через несколько лет, когда Лиза уже не работала у Раневской, Фаина Георгиевна встретилась с ней на улице и была поражена усталым и недовольным видом своей бывшей домработницы.
– Лиза, что случилось, почему вы так выглядите?
– Да жалею того времени, когда у вас работала.
– А что теперь, так тяжело?
– И не говорите! – машет рукой Лиза.
– Работы много? – сочувствует Раневская, вспоминая, как у нее Лиза старалась не делать ничего, если только это удавалось. А если и делала, то крайне небрежно, хотя в действительности была толковой и хозяйственной. Видно, отсутствие требовательности хозяйки напрочь расхолаживало домработницу.
– И не говорите, – снова сокрушается Лиза.
– Ты говорила, что платить обещали хорошо, не то что я.
– Да я от тех давно ушла.
– А где же ты работаешь?
– Замуж я вышла, – совсем уже сокрушенно вздыхает Лиза.
* * *– Шо ж вы, народная актриска, – возмущалась домработница Лиза, – не можете себе хоромы выбить? Вы ж с самим Иосифом Виссарионычем разговаривали!
– Во-первых, мы с ним вовсе не о хоромах говорили. Во-вторых, зачем мне хоромы?
– Вот только о себе и думаете, нет чтоб о людях хоть чуть-чуть позаботиться.
– О ком это?
– Обо мне.
– Лиза, при чем здесь ты?
– Так если вам хоромы не нужны, я-то в них пожить не против.
Обычно домработницы распоряжались в квартире и бюджетом Раневской так, словно та находилась у них на попечении.
* * *Домработница никак не могла поверить, что Раневская не имеет много денег:
– Вы плохая актриска, што ли? Или старая уже… Так чем другим займитесь. Вон на рынке торговать как умеете, так и не ходите в тот театр.
Раневская обомлела:
– Кто тебе сказал, что я на рынке торговать умею? Никогда я этим не занималась.
– А чего же вас арестовывали и в Чеку сажали?
Раневская поняла, что домработница имеет в виду роль Маньки-спекулянтки в спектакле «Шторм», рассмеялась:
– Так это роль у меня такая. Роль, понимаешь? Играла я спекулянтку, а не была ею.
Домработница подозрительно поджала губы, потом все же посоветовала:
– А вы б все же попробовали, вдруг получится… роль эта…
– Волшебная сила искусства – вздыхала Раневская.
* * *В другой раз домработница дала новый совет:
– Вы бы просили, чтоб вам вместо ентих букетов, от которых только голова болит, лучше деньгами давали или продуктами дефицитными.
– О чем ты говоришь?! Цветы и аплодисменты – выражение зрительских симпатий.
– Нужны вам их выражения. Лучше бы гречки принесли или тех же яблок.
– Почему яблок?
– Можно картошки, тоже сгодится.
Раневская только рукой махнула, спорить с реалисткой было трудно.
* * *С домработницами у Фаины Георгиевны периодически возникали проблемы. Во-первых, быстро почувствовав слабину и нетребовательность хозяйки, никто из них не торопился работать, во-вторых, они вводили хозяйку в неимоверный расход, покупая больше для себя, чем для нее.
– Я вас просила купить что-то от головной боли в аптеке, где лекарство?
– Нету. Там очередь была большая.
– Ну так постояли бы, куда вам торопиться?
– А как же, я долго в аптеке пробуду, а вы тем временем помрете?
– Но вы же лекарство не принесли!
– Далось вам то лекарство. Его пить вредно, попейте вон чайку.
– С чем? Сахара второй день дома нет.
– Так и послали бы за сахаром, а не в аптеку, я бы принесла…
Разговор обычно растягивался надолго, пока Раневская не махала рукой и, завязав голову полотенцем, не уходила на диван.
С ее домработницами обычно расправлялись друзья, например, Любовь Орлова, которая умела ставить их на место, жестко требуя выполнять обязанности.
Домработницы очень не любили визиты артистки:
– Опять эта ваша Дунька из «Веселых ребят» идет. Я на рынок пошла… – сообщала домработница Лиза, завидев Орлову в окно.
Но Любовь Петровна знала все хитрости, возвращала не успевшую удрать Лизу, заставляла готовить еду, мыть кухню и вообще работать.
– Как это у вас лихо получается, – вздыхала Раневская.
– Но ведь вы же ей платите за работу, пусть выполняет. Если бы вам не платили за игру в театре, разве вы бы стали играть?
– Я бы стала… – вздыхала Раневская.
* * *– Фаина Георгиевна, вам нужно найти толковую, порядочную девушку для помощи по дому. Где вы берете всех этих полуграмотных нахалок?! – возмущалась Любовь Орлова.
– Домработницы нынче перевелись.
– Ну да? – сомневалась Орлова, сама не делавшая дома вообще ничего.
– Они ушли в актрисы или вышли замуж. Кому же охота за гроши содержать в порядке квартиру старухи?
– Ну почему же за гроши? Платите больше.
– Если я буду платить больше, то содержать станет некого.
* * *В годы Великой Отечественной войны Раневская жила в эвакуации в Ташкенте и дружила с опальной Ахматовой. Было голодно, и Фаина Георгиевна решила подзаработать, проще говоря, спекульнуть кожами.
Спекулянтка из нее хорошая только на сцене в роли Маньки в «Шторме», в жизни она ничего не умела выгодно ни купить, ни продать.
Моментально попалась, была задержана милиционером. По рынку разнеслось: Мулю арестовали и в тюрьму ведут! Публики собралось больше, чем на любой премьере.
Раневская шла за милиционером, страшно гордым из-за всеобщего внимания, злилась на себя и на него за ненужную публичность и кляла себя, что больше никогда не попытается заработать нигде и ничем, кроме как актерством.
Сцена в милиции была не лучше. Окна глинобитного здания, рискуя разрушить его, облепили любопытные. Дежурный воскликнул примерно то же, что только что слышалось на улице:
– Ой, Мулю арестовали!
На счастье Раневской, старший этой смены оказался сообразительней. Он вышел на крыльцо и гаркнул во все горло:
– Ну чего встали, репетиции кино никогда не видели, что ли?!
Публика разочарованно протянула:
– А-а… репетиция…
Разошлись, словно такое и впрямь бывало каждый день. Раневская в знак благодарности попыталась оставить шкуры своему спасителю, но тот отказался:
– Несите тому, у кого взяли. Вы прекрасная артистка, а спекулянтка из вас не получится.
Милиционер ошибся. Неудачный опыт Раневской пригодился, и через несколько лет она блестяще сыграла ту самую спекулянтку Маньку в спектакле «Шторм».
Видевшие спектакль, интересовались, откуда у нее такой опыт поведения спекулянтки. Раневская отговаривалась трудностями во время многочисленных гастролей во времена гражданской войны, когда заниматься приходилось чем угодно. И при этом хитро улыбалась, вспоминая совет ташкентского милиционера.
* * *– Шо вы усе своего Малыша нахваливаете? Собака как собака… Блохи, псиной пахнет… – ворчит домработница.
– У Малыша душа есть,
