Трое его бойцов среагировали сразу и от командира не отстали. Рядом с убитыми «бандерлогами» никто задерживаться не стал.
Радиолов как бежал первым, так первым и оказался рядом с «Хамви». Распахнул водительскую дверцу, одновременно включив закрепленный рядом со стволом автомата тактический фонарь, и осветил внутренности бронеавтомобиля. Там больше людей не было.
– Ищем место для проникновения! – прозвучала следующая команда.
– Здесь, – показал Опарин на выбитое окно в середине здания. – Чем правее, тем лучше. Меньше возможности нарваться на мину. И лестница в середине здания.
– В гостинице могут быть жильцы. Чаще всего это полевые командиры маленьких банд, – предупредил капитан. – Уничтожать без сомнений.
Старший лейтенант забросил за плечо автомат, ухватился за внешний жестяной слив-подоконник, сначала тремя сильными подергиваниями проверив его на прочность крепления, подтянулся и легко перебросил тело внутрь помещения. Тонко захрустели стекла под его ногами, потом хруст прекратился, голова сапера высунулась наружу.
– Осторожно! Стекло выбито снаружи. Думаю, несколько человек проникли внутрь. Я страхую. Надо спешить, – донесли наушники его шепот.
Голова тут же исчезла, и уже по первоначальным движениям старшего лейтенанта командир группы догадался, что сапер выставил перед собой ствол автомата и шагнул к двери комнаты. «Волкодавам» повторять приглашение не требовалось. За несколько секунд все они, один за другим, перебрались через окно в комнату, оттуда предварительно выглянули в коридор, который оказался пустым. Там, кстати, пол был начисто выметен, и под ногами не попадались осколки стекла, кирпича и штукатурки. Видимо, гостиницу готовили для использования по назначению уже и на первом этаже. До лестницы расстояние было не больше десяти коротких челночных шагов, как обычно ходит спецназ. Там горел свет. Поскольку электричества в Кафр-Зите не было, стало ясно, что в гостинице, как, по данным разведки, и в штабе, работала дизель-электрическая станция. Хотя одна станция, если хватало мощности, могла снабжать электричеством и штаб, и гостиницу. У дверного проема идущий первым Опарин остановился, поднял за спиной руку, призывая к вниманию, и прижался ухом к прикрытой двери. Потом повернулся к идущим следом «волкодавам» и прошептал в микрофон:
– Там несколько человек. Разговаривают. Языка я не знаю. Пытаются, кажется, кого-то вызвать по «переговорке». Эфирный треск слышно. Им не отвечают.
Переговорное устройство капитан видел в кармане на груди последнего убитого, того, что выскочил из бронеавтомобиля. Если вызывают его, то бандит, естественно, не ответит. Радиолов шагнул вперед и сменил Опарина на месте ведущего, чтобы, как и полагается командиру, самому принимать решения в критический момент.
В это время с лестницы послышались шаги. Спускались, судя по звуку, двое. Желали, видимо, выглянуть в окно и проверить, почему им не отвечают по переговорному устройству. Поскольку арабского языка в группе никто не знал, капитан принял решение обходиться без пленных, которых по большому счету хорошо было бы допросить. Он вытащил свою малую саперную лопатку, отточенную до остроты бритвы, и кивнул лейтенанту Карошко, который сразу переместился по другую сторону дверного проема.
Дверь резко и настежь распахнулась. «Бандерлоги» не предполагали, что их может ждать достаточно грубая неприятность в виде острой малой саперной лопатки. Это было видно по глазам того, кто шел первым с переговорным устройством в руке. Он шагнул вперед, встретился глазами с капитаном Радиоловым и сразу испугался. Испугался так, что мелко задрожала его челюсть вместе с лопатообразной густой кучерявой бородой. Но тряслась борода не долго. Лопатка была наготове. Рука совершила короткое вращательное движение и раскроила бандиту голову в области лба. Идущий за ним следом сразу не увидел, что произошло, он смотрел себе под ноги. Сильная рука лейтенанта Карошко, серебряного призера первенства мира по мас-рестлингу, ухватила его за волосы, выволокла в коридор, развернула, а вторая рука, ухватившись за челюсть, совершила быстрый рывок влево. Голова бандита дернулась и сразу поникла. Хруст шейного позвонка подсказал, что дело сделано чисто. Но если тело первого упало на пол со стуком, то тело второго лейтенант придержал и мягко опустил прямо на первого убитого.
«Бандерлогам» на пролете лестницы, похоже, думалось, что с тыла опасности быть никак не может, да и сам город Кафр-Зита пока еще принадлежал им, они здесь чувствовали себя властью и полноценными хозяевами и ничего не опасались, кроме того, что было впереди. А впереди были только сирийские майор с капитаном и американский полковник в качестве заложника. Но что-то бандитов удерживало от начала атаки. Скорее всего, они опасались за жизнь заложника. Наверное, амир Роухан дорожил этим полковником или ему приказали дорожить. И потому развязка затянулась, что дало возможность «волкодавам» действовать. Они осторожно поднялись сначала по короткой половинке лестницы до следующей лестничной площадки, там, выждав какое-то время, поднялись выше, откуда уже были видны спины пятерых «бандерлогов», затаившихся у выхода в коридор второго этажа и готовых ворваться туда по первому знаку или слову. За спину себе бандиты не смотрели, считая, что там, помимо шести человек во дворе, еще двое или на первом этаже, или на лестнице, поэтому не готовились к встрече с теми, кто зашел к ним со спины, и не услышали выстрелы из пистолета-пулемета «ПП-2000» – два точных одиночных выстрела, прозвучавших с таким коротким интервалом, что их можно было бы принять за одну очередь. Среагировать и нанести ответный удар трое бандитов не успели, потому что трое оставшихся «волкодавов» дали каждый по короткой очереди. На этом захват лестницы и лестничной площадки завершился.
– Сколько мы их уничтожили? – спросил командир.
– Я насчитал девятнадцать, – ответил старший лейтенант Ласточкин. – Хотя не уверен, потому что у меня еще в школе было скверно с математикой.
– Минус девятнадцать, – подтвердил старший лейтенант Опарин. – У меня с математикой в школе было все в порядке…
– Нас предупреждали, что бандитов около трех десятков. Где остальные? Быть всем предельно внимательными. Стрелять на опережение.
– В окнах дома напротив обязательно должно сидеть несколько снайперов. Пара – минимум, – подсказал Ласточкин. – Это непреложный закон освобождения заложников. Теория, так сказать. И ее всегда стараются выдерживать. Во всех случаях и при всех обстоятельствах.
– Значит, если мы войдем в кабинет америкоса, снайперы из окон дома напротив могут стрелять? Так? – уточнил капитан.
– Я не знаю ситуацию. Не знаю, задернуты ли на окнах шторы, выключен ли в кабинете свет. Не знаю, какие у снайперов прицелы, какие винтовки… Это все вкупе и определит их поведение. Если откроется дверь из кабинета в коридор, свет из коридора может сквозь шторы прорваться, и тогда начнут стрелять. В коридоре лампочек не видно, они скрыты за балками. Выключается свет, я думаю, на первом этаже у дежурного администратора. Здесь я выключателя не вижу. Проводка, видимо, внутри стен – не перестрелить. Но я могу подняться на верхний этаж и посмотреть
