— Какова боевая подготовка бандитов? — озвучил я следующую тему из тех, которые были важны для предстоящего боя.
— Есть там у них группа, о которой я уже говорил. Это настоящие боевики, прошедшие огонь и воду. Шесть человек. С ними придется повозиться. Воевать они, судя по всему, умеют. Остальные оружие носят больше для самоуспокоения и для удовлетворения самолюбия эмира Мухетдинова. Ему кажется, что любой из них умеет воевать. Он и о себе того же мнения. Да и сами они тоже так думают. Как и всякий здешний мужчина, взявший в руки автомат. Но это ошибочное мнение. Мой достаточно легкий уход из ущелья является тому прямым подтверждением.
— Вооружение?..
— Было три крупнокалиберных пулемета, осталось два. Ручных столько же. Пара гранатометов. Это устаревшие американские аналоги РПГ-7. Выстрелы к ним только осколочные. Не могу сказать, насколько гранатометчики обучены своему делу. Один из них числится в боевой группе, которая не занята ни в производстве беспилотников, ни в охране ущелья. Я вообще затрудняюсь сказать, зачем эта группа там нужна. Хотя меня, кстати, именно она и захватывала, как и других пленников. Второй гранатомет у простого рабочего. Он не ленится его таскать даже по лагерю. Вместо автомата. Очень гордится тем, что эмир доверил ему такое грозное оружие. Прикасаться к нему никому не позволяет, даже второго номера расчета не имеет. Сам носит рюкзак с тремя выстрелами. Он у этого парня как часть парадно-выходной формы одежды. Есть в банде, как я уже сказал, снайперская винтовка СВД. Не знаю, каков запас патронов к ней. К автоматам большой, однако вот самих этих стволов, как ни странно, на всех не хватает. Пять или шесть человек из числа рабочих не вооружены. Хотя я не сказал бы, что они по натуре своей пацифисты. Эти люди пришли из-за кордона вместе с бандитами. Часть рабочих и больше половины боевой группы погибли во время столкновения с небольшим пограничным нарядом. Наши ребята тоже полегли, не дождались подкрепления, но кучу бандитов все же уложили. Они изначально рассредоточились, заняли правильную позицию, вели прицельный огонь из пулемета и автоматов. Банда понесла весьма значительные потери. Особенно эмир переживал из-за гибели двух своих программистов. Взамен он похитил четверых в Махачкале, заодно и меня. Мне, однако, удалось втереться к нему в доверие. Сам Мухетдинов уже начал рассматривать меня почти как члена его банды. Это произошло после того, как я нашел ошибку в модульной программе по бомбометанию. В противном случае бандиты расстреляли бы всех программистов, в том числе и меня, а взамен выкрали бы новых. По нынешним временам сделать это не так уж и сложно. Куда ни плюнь, попадешь в юриста или в программиста. Я не могу сказать, кто именно допустил такую ошибку, нечаянно сделал это или намеренно. Работали над программой все четверо. Они не делились своими проблемами не только со мной, но и друг с другом. Лишь один из них вел себя иначе. Есть там такой хлюпик — Даниял Гадисов. Он очень уж сильно переживал и ухитрился основательно достать всех нас своим нытьем. У него жена должна была первенца родить. Он боялся, что она из-за похищения мужа начнет, мягко говоря, нервничать и не сможет доносить ребенка. Я по своим каналам попытался навести справки о ней, но ничего выяснить не смог. Мои возможности в то время были сильно ограничены.
— А вы не опасались, товарищ подполковник, что это такая хитрая ловушка? Если бы вам удалось узнать что-то о жене этого парня и передать ему такие сведения, то главарю банды сразу же стало бы понятно, что вы агент.
Евгений Андреевич явно смутился. Да, в данной ситуации он проявил чисто человеческую слабость. Соболезнование другим людям — не самое лучшее качество для разведчика-профессионала. Стоимость подготовки такого агента достаточно высока. Он не может рисковать своим положением ради того, чтобы успокоить какого-то программиста. Это недопустимая, непозволительная роскошь, потакание своим слабостям за счет государства.
— Это все я понимал, поэтому дальнейшие свои действия хотел строить по результату, но такового не получил.
— Я могу свести вас с человеком, который, как мне кажется, сумеет узнать то, что вам требуется.
— Это кто?
— Подполковник Рахматуллин Владимир Ахметович из следственного управления ФСБ Дагестана.
— Владимир Ахметович слишком толст, чтобы быстро что-то сделать, — заявил руководитель следственной бригады подполковник Рагимов.
— Тем не менее работает он оперативно и с толком, — не согласился я с его мнением.
Я дважды работал вместе с подполковником Рахматуллиным и был в нем уверен.
— Мы с ним едва-едва знакомы, встречались несколько раз, но так, мимоходом. Как ты меня на него выведешь? — проговорил подполковник Звягинцев.
— Очень просто. Я позвоню ему прямо сейчас.
— Звони. Эти данные могут сгодиться в нашей операции. Пока не знаю, каким именно образом, но не исключаю этого. Ситуацию я объясню Рахматуллину сам.
Я вытащил телефон и по памяти набрал номер следователя ФСБ.
Он ответил быстро. Видимо, аппарат лежал у него под рукой.
— Добрый вечер, Владимир Ахметович. Старший лейтенант Лукрепциев беспокоит.
— Я по номеру понял, — сказал Рахматуллин.
Мол, память у меня тоже очень даже неплохая, не подводит.
— Чем могу быть полезен, старлей? — осведомился он.
— Вам сейчас выскажет просьбу подполковник Звягинцев, командир отдельного разведывательного отряда Росгвардии. Вы ведь с ним знакомы.
— Только слегка. А что за просьба, позволь полюбопытствовать?
— Необходимо навести справки о жене одного человека, программиста, похищенного бандитами в Махачкале. Только дело это срочное, поскольку нынешней ночью мы уже проводим операцию.
— Я сейчас сам, к сожалению, уже дома. Но дам задание соответствующей службе. Что смогут, выяснят. А ты, значит, сейчас вместе со Звягинцевым работаешь?
— Я со всеми работаю, товарищ подполковник. Передаю трубку Евгению Андреевичу.
Звягинцев разговаривал с Рахматуллиным не долго.
Он поздоровался с ним, передал ему данные на программиста Данияла Гадисова, вернул мне телефон и заявил:
— Владимир Ахметович сказал, что перезвонит тебе на этот номер в любом случае, независимо от результата. Как будем по нашему вопросу действовать? Соображения есть?
— Есть, товарищ подполковник. Нельзя упускать такой шанс, не воспользоваться шириной ворот ущелья.
