Пять с половиной военных лет английские дешифровальщики в Государственной школе кодирования и шифровального дела в Блетчли-парке знакомились с секретными документами рейха. Англичане понимали, что напали на золотую жилу, поэтому изо всех сил старались не дать немцам понять, что их шифротелеграммы читаются врагом. Прежде чем использовать перехваченную информацию, англичане всякий раз тщательно продумывали, как обосновать свою осведомленность. И немцы ничего не заподозрили.
Начальник британской разведки Стюарт Мензис считал ненадежными советские линии связи и боялся давать Москве информацию, которую немцы смогут перехватить и понять, что противник читает их шифрованную переписку. Сведения, полученные путем перехвата и дешифровки немецких шифртелеграмм, передавались Красной армии только с санкции Уинстона Черчилля. Скажем, 17 июля 1941 года Черчилль и Мензис спорили, можно ли сообщать русским, что немецкие танковые части вот-вот окружат советские войска в районе Смоленска. Мензис категорически возражал.
Тем не менее англичане делились с советским союзником информацией военного значения. 8 декабря 1942 года военная миссия Великобритании в Москве информировала наркомат обороны о том, что в Северной Африке немцы использовали новый тяжелый танк «Тигр». 3 мая 1943 года британская миссия сообщила наркомату обороны о том, что немецкое командование готовит большое наступление в районе Курска. Но Гитлер отложил наступление, потому что новая техника поступила с опозданием. Операция «Цитадель», которая стала крупнейшим танковым сражением второй мировой, началась позже, чем планировали немцы. Советские военные решили, что англичане то ли сознательно вводят их в заблуждение, то ли подсовывают неточную информацию.
Но то, что Москва не получала официальным путем, передавал агент советской разведки Джон Кэрнкросс, работавший в центре радиоперехватов и дешифровки в Блетчли-парке. Кэрнкросс, награжденный орденом Красной звезды, даже считал, что это он изменил ход второй мировой войны, когда помог Красной армии выиграть битву под Курском.
В Москву прибыла большая британская разведывательная миссия. Это были люди, знавшие русский язык, что означало, что они либо помогали белым сражаться против Красной армии во время Гражданской, либо служили в военном атташате в Москве в тридцатые годы и были свидетелями кровавых чисток в Советской России. Некоторые из них происходили из семей белых эмигрантов, то есть заведомо придерживались антикоммунистических взглядов. Руководителем миссии стал генерал Ноэль Мэйсон-Макфарлейн, который был начальником разведывательной службы британского экспедиционного корпуса во Франции в 1939–1940 годах.
Миссию управления специальных операций возглавил бригадир Джордж Хилл, который в предвоенные годы занимался подрывными операциями против большевиков, да еще умудрился рассказать об этом в опубликованных мемуарах. Достоинства Хилла на этом посту исчерпывались его свободным владением русским языком и завидной способностью выпивать.
«Весельчак Джордж Хилл, — вспоминал Ким Филби, который служил в британской разведке, но работал на Советский Союз, — со своим огромным животом скорее походил на опереточного короля, у которого вместо короны — лысина на макушке. Русские приняли его назначение в Москву с восторгом. Они знали о Хилле все. Запоздалая проверка его комнаты для совещаний в Москве обнаружила устрашающее количество подслушивающих устройств».
Готовность бригадира Хилла исполнять свой долг не знала границ. Он даже завел себе русскую любовницу, о которой твердо знал, что она работает на НКВД. Кто у кого больше вытянул информации, остается неясным. Но такова была практика многих британских разведчиков. Причем любовницы оформлялись как агенты, которым полагалась пенсия. И многим еще в пятидесятые годы британское правительство тайно платило за их былые «заслуги». Хилл явно превзошел своих коллег в этой сфере, когда убедил британское министерство иностранных дел прислать ему брильянтов на двадцать тысяч фунтов, чтобы окончательно перевербовать девушку на свою сторону.
Почему Хью Далтон, британский министр, отвечавший за Управление специальных операций, не выбрал кого-то другого для поездки в Москву? У него были в аппарате и люди левых убеждений. Но он полагал, что это все равно не растопит льда в отношениях с Москвой. Лейборист Стаффорд Крипе был выбран на роль британского посла в Советском Союзе именно по причине его леволиберальных взглядов. Но в Москве его ненавидели еще больше, чем консерваторов.
Больше всего англичан беспокоило, что в руки немцев попадут нефтяные месторождения в Баку. Они даже предложили свою помощь в подрыве оборудования. 22 ноября 1941 года Сталин принял предложение. Заместитель наркома иностранных дел Вышинский разрешил большой группе англичан, в том числе сотрудникам Управления специальных операций на Ближнем Востоке прибыть в Баку и совместно с чекистами приступить к минированию нефтеносных месторождений.
Группу британских диверсантов в Баку тепло встретил заместитель наркома внутренних дел Всеволод Николаевич Меркулов. Гостеприимство было на высшем уровне. Пособие, разработанное в Управлении специальных операций, по уничтожению нефтедобычи перевели на русский. Меркулов отвез англичан к Николаю Константиновичу Байбакову, уполномоченному Государственного комитета обороны по уничтожению нефтяных скважин и нефтеперерабатывающих предприятий в Кавказском регионе. Англичане поделились опытом — как они уничтожали скважины на острове Борнео, чтобы нефть не досталась японцам. Кто-то в Лондоне брюзжал, что незачем предлагать русским помощь в тех сферах, в которых они сами преуспели. Но именно Управлению специальных операций удалось наладить нормальное сотрудничество с русскими.
В сентябре 1941 года британские разведчики в Сингапуре получили указание принять советскую миссию связи из пяти офицеров. Причем резидентам внешней разведки и Управления специальных операций объяснили:
«В случае падения нынешнего режима в России на британской территории окажется достаточное количество офицеров НКВД, которые смогут продолжить работу со своей агентурой по всему миру уже в наших интересах».
Однако пала не Москва, а Сингапур. 25 декабря 1941 года советскую миссию связи перевели в Рангун, но и Бирма скоро была занята наступавшими японскими войсками. А вот части Красной армии под Москвой стояли насмерть.
Премьер-министр Уинстон Черчилль распорядился удовлетворить просьбу советской разведки — перебросить ее агентов в Европу. Они морем прибыли в Англию, и самолеты эскадрильи Управления специальных операций сбросили два десятка агентов с парашютами над оккупированными немцами территориями — на Балканах, над Италией и Францией. Французское правительство в изгнании отчаянно протестовало. Но на Черчилля произвела впечатление информация о деятельности коммунистического подполья, которое сражалось против немцев, и он хотел поддержать подпольщиков.
В 1942 году бригадир Хилл докладывал в Лондон, что не стоит принимать предложение советских партнеров, которые предлагают совместные акции — подрывные операции в Турции, Иране, на Балканах и в Центральной Европе:
«Такое сотрудничество может быть очень опасным. Нельзя пускать русских внутрь британской разведки и создавать совместные организационные
