В итоге подранка добивали уже в темноте. Перед этим долго мордовали хромую скотину, не давая ей встать на три ноги и отгоняя жалостливых родственников убиваемой, желающих вмешаться в процесс умерщвления. В качестве аргументов для родни выступали все те же дротики. Правда, понаблюдав за процессом вблизи, я понял, что тактика была несколько сложнее. Атаку метателей дротиков прикрывали лучники, располагавшиеся несколько поодаль и метившие зверюгам в глаза и кончик воинственно задранного хобота. Кстати, лучники у орков были весьма серьезные и стреляли здорово.
Как бы то ни было, поле боя осталось за охотниками. Лишнюю скотинку в итоге отогнали, а все еще шевелящегося подранка прикончили, забив ему в голову с помощью обыкновенной кувалды метровый кол где-то в районе уха. На том, собственно, охота и закончилась. А дальше началась обычная работа — рутинная и грязная. И слава Эйбрен, что меня к ней не привлекли, потому что столько кровищи я за всю свою жизнь не видел и, будь моя воля, и дальше не видал бы.
Сами орки относились к этой кровавой феерии вполне буднично. Разделись до трусов, обрядились в прихваченные с собой кожаные фартуки, вооружились специальными резаками и принялись за дело как ни в чем не бывало. Правда, перед этим все же выпили по кружке свежей кровушки — за удачу в охоте и для здоровья полезно, как охотно пояснил Керс. Мне не предлагали, да я и не настаивал. Вместо этого, расположившись на вынесенной половодьем коряге, я, используя оставшееся до ужина время, попытался проанализировать увиденное за день.
Охота дала ответы на многие вопросы, не дававшие мне покоя с момента первого знакомства с орками. В частности, позволила немного приподнять завесу таинственности, окутывавшую боевое применение сквигов. Я-то все недоумевал: почему орки, сумевшие оседлать этих кабанов-переростков, до сих пор не превратились в доминирующую военную силу на континенте? Кое-что удалось выяснить из случайных разговоров и наблюдений во время проживания в стане мокроходов. Сегодняшние приключения развеяли моё недоумение окончательно.
Облава на харагхов убедительно продемонстрировала, что помимо несомненных достоинств у хрюшек-мутантов есть и серьезные недостатки. В частности, на сколько-нибудь существенные расстояния они могли передвигаться только неспешной трусцой. Я верхом на коне мог бы покрыть за день значительно большую дистанцию. В бою сквиги включали форсаж, но опять же ненадолго. Короткий рывок, и пыхтящий как паровоз кабаняра устало трусит в сторонку, чтобы отдышаться. Во время охоты орки решали эту проблему регулярной сменой атакующих отрядов, оперативно отводя в тыл измотанные подразделения. Но на войне, имея в качестве противника не тупых и неуклюжих слонопотамов, а, скажем, конных егерей, такой трюк вряд ли удалось бы провернуть столь же гладко.
Другой проблемой была патологическая неспособность хряков держать плотный строй. При движении большой группой они норовили разбиться на обособленные подмножества в 5-10-12 голов, но даже такая небольшая группа представляла собой трудноуправляемую толпу. Кабаны хрюкали, визжали, толкались, то и дело норовили тяпнуть конкурента за хвост или ухо, словом, делали все что угодно лишь бы не выстраивать ровную атакующую линию "пятак к пятаку". Собственно, одного этого было вполне достаточно, чтобы объяснить: как так вышло, что орочья свиналерия до сих пор не растоптала империю из конца в конец. На поле боя рулит коллективизм, а клыкастые зверюги, похоже, принципиально его не приемлют.
К тому же свою лепту вносят и особенности анатомического строения сквигов. Широкая спина и толстые бока делают малопригодной классическую посадку всадника. Соответственно и таранный удар длинной пикой становится весьма проблематичным. Правда, покрытый костяным панцирем кабан, размерами напоминающий молодого носорога, может протаранить противника и без всякого копья, но эффект будет уже не тот. А если еще вспомнить сколько такая скотина жрет…
Додумать эту важную мысль мне не дали тревожные выкрики, раздавшиеся со стороны постов дальнего охранения. Уловить из отдельных возгласов суть возникшей угрозы я не смог, но, судя по воцарившейся суматохе, проблема образовалась не шуточная. Пока я успокаивал свою привязанную к сломанному деревцу лошадку, решившую вдруг оборвать повод и самостоятельно отправиться на ночную прогулку, орки развили кипучую деятельность. Повинуясь отрывистым командам Керса, охотники прекратили разделку туш и вновь вооружились, а выдвинутые в степь пикеты оттянулись к основному лагерю. Сквигов на этот раз никто не седлал. Напротив — стреноженных хрюшек отогнали к реке и оставили там под охраной специально выделенных свиноводов.
Причина такой суеты стала понятна минут через десять, когда вокруг лагеря замелькали желтоватые огоньки глаз, и послышалось характерное топанье когтистых лап. А чуть позже в прыгающем свете от костров и факелов мне удалось разглядеть мощный силуэт хищника, лохматая холка которого вздымалась над землей метра на два. Испугаться как следует я не успел — орки дружно обстреляли четырехлапых мародеров из луков, кинули несколько дротиков, и молчаливые агрессоры отступили обратно во тьму, так и не издав ни единого звука. Правда потом, уже под утро, я таки расслышал далекий вой с какими-то специфическими скулящими нотками, но Керс заявил, что это обычные шакалы. Кхарги — ужас ночи — атакуют всегда молча и так же молча исчезают. Лишь разрывая добычу, изредка издают глухое низкое рычание, от которого даже у бывалых воинов волосы встают дыбом.
Что это за звери, я так толком и не понял. В справочнике Ролло ничего похожего точно не водилось. Из объяснений Керса и других охотников выходила какая-то помесь пятнистой гиены и пещерного медведя ростом с ломовую лошадь. Эти твари жили небольшими стаями в 5–8 голов, вели преимущественно ночной образ жизни, днем умело прятались. Охотились на все, что движется, говорят, даже молодого харагха задрать могли, а уж взрослого сквига разорвать им вообще как раз плюнуть. Орки периодически отгоняли таких зверюг от своих стад или как вот сейчас — от добытой потом и кровью свежатинки, но в целом старались лишний раз с ними не пересекаться — себе дороже. Все опрошенные мною охотники дружно сходились во мнении: чрезвычайно умная, сильная, хитрая, живучая и мстительная тварь — даже сильный отряд опытных и хорошо оснащенных охотников вряд ли сможет вернуться без потерь, если возьмется всерьез преследовать "хозяев ночи".
К нам они заглянули, скорее всего, на запах крови — легкий ночной ветерок разносил тяжелый дух разделываемых туш на многие лиги. Хорошо, что в лагере оказалось больше сотни воинов, иначе встреча с
