Давным-давно, когда я попала сюда, моя жизнь изменилась. Сейчас предстояла новая перемена. Интересно все же, кто он, мой будущий муж? Почему не выбрал жену с известной родословной? Разве его не страшит, что я не помню, как и где жила до обители? Ведь не могла же настоятельница, рекомендуя меня, умолчать об этом! Или могла?..
Сейчас я уже ни в чем не была уверена. Прежде старалась просто жить и не думать, что в скором будущем такое со мной может случиться, а сейчас казалось, что меня предали. Предали и продали.
Глава 2
Новый день начался с появления в комнате сестры Николины, которая пришла справиться о моем самочувствии. Остаток вчерашнего дня я провела у себя, даже ужинала тут, хотя обычно подобное воспитанницам запрещалось. Видимо, правила обители на меня больше не распространялись. Ведь одной ногой я уже была не здесь.
– Все хорошо, – ответила на вопрос целительницы, прислушавшись к себе. Ничего не болело, лишь глухая тоска ледяной рукой сжимала сердце. Но лекарства от такого недуга еще не придумали.
– Не нравится мне твой настрой, – вздохнула сестра Николина. – Ты ведь не первая и не последняя, с кем такое случилось. Почти все девушки рано или поздно становятся женами и матерями.
Матерями? Я поежилась, смущенно отвела взгляд. О том, что происходит между мужчинами и женщинами, когда они остаются наедине, нам говорили только намеками, оставляя немалый простор для воображения. Однако все знали, что после этого на свет появляются дети.
– Но почему настоятельница не разрешила мне остаться в обители? – поинтересовалась я.
– Ты прекрасно знаешь почему. И потом, всякое может случиться. Оставшись здесь, однажды ты могла бы пожалеть о своем решении.
– Но вы ведь не жалеете…
– Откуда тебе знать?
Я прикусила язык. В самом деле, откуда? Как говорится, чужая душа – потемки. Я ведь и не догадывалась о том, что у сестры Николины когда-то был жених, и не узнала бы, если бы она сама не поведала. Может быть, живя много лет в обители, целительница втайне тосковала о другой жизни?..
Мечтала о собственном доме, а не о комнате с дверью, выходящей в длинный общий коридор. Думала о том, как хорошо самостоятельно распоряжаться большим хозяйством. О звонком смехе и обнимающих ее детских ручках.
Обо всем, чему не суждено было случиться.
– Наверное, вы правы, – отозвалась тихо. – Но ведь я совсем не знаю человека, с которым… который… Даже представить его себе не могу!
– Уверена, настоятельница со всей серьезностью подошла к выбору супруга… – Сестра Николина погладила меня по голове ласково, почти по-матерински, и я благодарно зажмурилась, ощутив, как мне не хватало ласки. – Она бы не отдала тебя в руки какому-нибудь негодяю.
– Но настоятельница не всегда была мною довольна.
– Нет, она не стала бы наказывать тебя таким образом. Знаешь что, не ходи сегодня на занятия. Я попрошу Аньеллу посидеть с тобой.
Я с готовностью согласилась. Сейчас никакие науки не полезли бы в голову, да и рукодельничать не смогла бы – руки все время неприятно дрожали. Хотелось покрепче вцепиться во что-нибудь, чтобы унять дрожь, но все вокруг казалось эфемерным, ненастоящим. Будто вся моя прежняя жизнь ускользала из-под пальцев, превращаясь в клочья тумана, которые у меня при всем желании не получалось удержать. Тот же туман клубился и где-то впереди, в уже недалеком будущем.
Аньелла появилась через несколько минут. Видимо, ее отпустили с занятий, чтобы она могла побыть со мной. Мы были, скорее, приятельницами, чем близкими подругами, но сейчас я обрадовалась бы любой компании.
– Вижу, тебе уже лучше, – произнесла девушка. – Ох, и напугала же ты всех вчера! Упала на пол прямо в столовой – вся белая и не двигаешься!
– Сестра Николина прислала вечером немного еды, – сказала я. – Но мне ничего в горло не лезло. Что там происходит, все говорят обо мне, да?
– Само собой! – хмыкнула собеседница. – Здесь не так много новостей, о которых можно поболтать. Все гадают, каким окажется твой муж. Спорят вовсю. Я, например, не сомневаюсь, что он будет хорош собой, и уже сказала об этом.
– А если ошибешься?
– Тогда придется отдать Ирме свои новенькие синие нитки.
В ответ я вздохнула и обняла себя за плечи. Кому-то моя судьба – повод для азартной игры. Будь на моем месте другая девушка, я бы, наверное, тоже с удовольствием обсуждала новость, горячо спорила и смеялась вместе с остальными – какими же безмятежными и счастливыми казались мне в эти минуты воспитанницы!
– Ты, кажется, вчера поранилась, когда вышивала, – напомнила Аньелла.
Я глянула на свою руку и с удивлением обнаружила, что след от укола полностью затянулся. Так, словно с момента, когда игла вонзилась в кожу, прошел не один день, а куда больше времени. Я и прежде замечала, что порезы и ушибы на мне заживают довольно быстро, но не настолько же…
Впрочем, сейчас было не до того, чтобы размышлять о странностях собственного тела. Куда больше тревожили другие мысли. Например, о том, когда «покупатель» соизволит прибыть за «товаром», то есть жених за мной…
С Аньеллой мы проговорили до обеда. Она помогла собрать мои немногочисленные пожитки. Все вещи приобретались на деньги обители, но возвращать их не требовалось – они переходили в мою собственность. Кое-что я отложила, решив на прощанье сделать подарки другим девушкам. Просто так, на память. Ведь с тех пор, как я оказалась здесь, воспитанницы стали для меня новой семьей. И пусть я надеялась, что однажды родители найдутся, все равно постепенно привыкла и к здешним обитательницам, и к мерному распорядку жизни.
В столовой все смотрели на меня. Я заставила себя выпрямиться и высоко поднять голову. Стыдиться мне нечего. Любая на моем месте переволновалась бы. Слишком уж внезапно все случилось. Еще вчера утром была скромной воспитанницей обители, а сегодня уже чья-то невеста. Еще бы знать чья…
Не выдержав мучительной неопределенности и неизвестности, после обеда отправилась к настоятельнице.
– Я тебя не вызывала, – едва переступив порог кабинета, услышала спокойный голос. Кабинет всегда казался мрачноватым местом.
