Она посторонилась, пропуская паука–меха, и ей удалось сохранять спокойствие, пока он протиснулся в дверь камбуза, разложил коробки на столе и вышел в коридор.
— Это всего лишь механизмы, светлость, — сказал капитан Уйсин, когда она снова встала в дверях камбуза.
— Вы… они не живые?
Казались совсем живыми.
— Все зависит от того, что вы подразумеваете под этим словом. В них очень много биокомпонентов, больше, чем в тех, к которым вы привыкли. Но это всего лишь мехи. Думать они не могут. Совсем. Лишь автоматически исполняют некоторые функции, как и другие мехи, разумного ИИ здесь нет, гарантирую.
Ингрей вдруг поняла, что именно беспокоило ее больше всего в пауках–мехах. Их плавные, грациозные движения напомнили ей о злодеях с искусственным интеллектом из популярной развлекательной программы.
— А кто ими управляет?
Ингрей не заметила на борту других людей и даже признаков их присутствия. Базовое управление мехами не очень сложное, но для отдельных функций, которые мехи исполняли на борту корабля, требовались предельная сосредоточенность и особые навыки. На большинстве кораблей, на которых Ингрей довелось путешествовать, в команду всегда входили один или двое механиков–пилотов, отвечавших за работу мехов. Двигались пауки быстро, так плавно и точно перемещая волосатые ноги, что совсем не походили на мехов. Тот, кто управляли ими, хорошо знал свое дело.
— Я, — отозвался капитан и открыл коробку с ужином. — Не беспокойтесь, у меня огромный опыт.
Из коробки повалил пар, запахло лапшой с приправами.
— Поешьте. Ваш приятель все равно сидит в приемной. И просидит еще несколько часов. Ожидания в этой конторе можно избежать, только если ты очень богат или имеешь хорошие связи. Так что у вас достаточно времени, чтобы поужинать.
Она все еще стояла в коридоре. Но еда пахла просто замечательно, а Ингрей давно не ела.
— Почему вы так добры ко мне?
А ведь вначале, когда она сказала, что у нее нет денег и она не ела два дня, капитана это не тронуло. Ему вообще не было до нее никакого дела.
— Я владелец и капитан небольшого грузового судна, — абсолютно спокойно сказал он, словно в вопросе не было ничего необычного. — И занимаюсь перевозками уже около пяти лет. Видите ли, многие считают, что владельца маленького независимого корабля можно купить, ограбить или вовлечь в контрабанду или незаконную торговлю. Только со мной такое не проходит, хотя мне встречались всякие пассажиры. Я не считаю вас плохой, но вы могли бы повести себя по–другому, когда я отказался открыть грузовой отсек для капсулы жизнеобеспечения. Или когда человек, находившийся в ней, отказался полететь с вами. — Он взял коробку с ужином в руки. — Только не думайте, что теперь всегда так будет.
— Конечно, нет, капитан.
Он был прав. Ни к чему торопиться и искать прежнего обитателя капсулы. Оно, наверное, только добралось до офиса Службы для вновь прибывших, и ему предстоит долгое ожидание.
Ингрей вошла и села за стол.
— Спасибо за ужин.
Человека, который не был (как она уже решила) Палад Будраким, она нашла на жесткой скамье в самом углу приемной Службы для вновь прибывших. Он сидел напротив объявлений, написанных черным по белой стене для тех, кто еще не успел подключиться к системе коммуникации, чтобы потом они не смогли заявить, что не знали правил и инструкций. Одеяло капитана Уйсина, стандартная штамповка скучного коричнево–оранжевого цвета, даже без полосок и узоров на концах, было обернуто вокруг талии не-Палад на манер саронга или лунги. Руки сложены на груди, глаза закрыты. Криво обрезанные волосы свисали на лицо. «Спит, что ли», — подумала Ингрей. Больше в приемной никого не было. Наверное, остальные вновь прибывшие на Тир Сиилас знали, куда податься после того, как они заняли место в очереди. У этого человека не было ничего: ни денег, ни друзей, ни места для ночевки. Как сказал капитан Уйсин, ожидание может занять много дней.
Ингрей подошла очень тихо, но оно открыло глаза. Не улыбаясь и не шевелясь, взглянуло на нее.
— Дочь Нетано Аскольд, — сказало оно. — Что тебе надо?
— Я… — Ингрей шагнула, чтобы сесть рядом, но что–то во взгляде или в голосе человека остановило ее. — Я бы хотела поговорить. Можно присесть?
— Вряд ли тебе нужно мое разрешение. — Его тон был… необычным. Не злым, не возмущенным и даже не саркастичным, а как будто все вместе. И уж точно не приглашающим.
Ингрей так и не села.
— Ты ужасно похоже на Палад Будраким.
— Вероятно, — сказало оно без улыбки. — Что еще я могу для тебя сделать?
— Стать Палад Будраким, — сказала Ингрей. На лице собеседника промелькнула какая–то мысль, но оно промолчало. — Ты очень сильно на него похоже.
— А ты, видно, на многое пошла, чтобы вытащить его из «Милосердного устранения».
— Да, — призналась Ингрей. — Я хотела, чтобы оно сделало кое–что для меня. — Хотя с самого начала не было никаких гарантий, что оно согласится. — Только Палад могло бы это сделать, вы не можете. Но вы можете сделать кое–что другое. — Она вздохнула, снова чувствуя, что стоит на краю скалы и если отпрянет назад, то еще успеет спастись. — Палад украло все самые известные раритеты, принадлежавшие семье Будраким. Наверное, Этьят Будраким вышел из себя, когда окончательно понял, что они пропали и кто за этим стоит. Но Палад так и не призналось в краже и не сказало, куда
