Ингрей вдруг вспомнила, как командор Хатквебан спросила: «Вы кого–то еще привели с собой? Еще одного Гек? Я его не вижу, но уверена, что он здесь». И Гарал ответило, что другого Гек нет и что если они даже и привели его с собой, то командор наверняка засекла бы его.
— Неужели… но они же не могли! Посол Гек никогда бы на это не согласилась.
Неужели Гарал? Видимо, так.
— Конечно, не согласилась бы, — сказала обер–капитан Утури. — Но если бы мы знали, что они собираются притащить другого меха, то могли бы использовать его в своих целях. Не сообщив им об этом, разумеется. Конечно, если бы все раскрылось, появились бы дополнительные проблемы, и мы сразу отказались от этого плана. Но мы же не можем отвечать за то, что предпринимает по собственной инициативе капитан Уйсин.
Ингрей снова нахмурилась. Обер–капитан продолжила:
— Капитан Уйсин — лучший механик–пилот из всех, с кем мне доводилось работать. Без него мы бы не смогли с такой легкостью получить контроль над омкемскими мехами. Даже с его помощью оказалось не так–то просто обвести вокруг пальца командора Хатквебан, чтобы она не встревожилась и не подвергла опасности жизнь заложников. Мы все еще продумывали разные варианты, когда по вашей милости сработала сигнализация, и мы заблокировали связь в палате Ассамблеи, сделав вид, что это из–за сбоя в системе безопасности. А когда мы захватили грузовые корабли, стало намного проще перехватить управление мехами и использовать их в наших целях, обманув командора Хатквебан. По крайней мере, ненадолго.
— А куда делись раритеты? Что случилось с «Отказом от дальнейших обязательств» и Колоколом Ассамблеи?
— Они у нас, не волнуйтесь, — сказала обер–капитан.
— Но как?
— «Отказ» и Колокол Ассамблеи лежали в мехе, которым управлял специалист Накал. Понятия не имею, как они там оказались. Замечу лишь, что вы провели довольно много времени с печально известным вором. Даже не знаю, чему вы могли у него научиться.
— Но я… — Ингрей пришла в ужас. Она–то уж точно даже не прикасалась к раритетам. — Я ничего не делала. И Гарал — не вор.
А Тик — вор. Он угнал три корабля прямо из–под носа у Гек, хотя вообще–то у Гек нет носа. Тик каким–то образом пробрался в палаты Ассамблеи, пока Ингрей думала, что находится там совершенно одна, только вот обер–капитан Утури не собирается в этом признаваться.
Немного подумав, Ингрей добавила:
— Судя по всему, вы должны быть благодарны за то, что я не позволила командору Хатквебан уничтожить драгоценные раритеты.
— Не испытывайте судьбу, мисс Аскольд. Единственная причина, по которой вы пойдете отсюда домой, а не в тюремную камеру, в том, что капитан Уйсин — ваш друг, а мое начальство надеется получить доступ к его мехам, не нарушив при этом условий соглашения. Учитывая все вышесказанное, хочу поставить вас в известность, что события, произошедшие в ларии и палатах Ассамблеи, а также наш с вами разговор строго конфиденциальны. Существует официальная версия, которая появится в новостях. Не беспокойтесь, она не сильно отличается от того, что случилось на самом деле, и вас будут считать героиней. — Обер–капитан умудрилась показать свое неудовольствие, не изменив при этом ни тона, ни выражения лица. — Впрочем, как и пролокутора Дикат, и мисс Тай. Когда вы ознакомитесь с информацией, вам вернут доступ к средствам связи. Если кто–нибудь спросит вас о том, что там произошло, просто подтвердите официальную версию. На какое–то время вам лучше отказаться от общения с новостными агентствами, сославшись на плохое самочувствие.
— Полагаю, что смогу это сделать.
Весь разговор казался сюрреалистическим. И конец его был еще странней начала.
— Вопрос не в том, сможете вы или нет. У вас нет выбора. Вам понятно?
— Да.
— Хорошо. Чтобы не выглядеть неблагодарной, признаю, что вы рисковали жизнью и, поступив так, позволили нам разрешить конфликт с наименьшим количеством жертв и без ущерба для станции. Уверена, что власти Тира и народы Бейта также будут признательны вам.
— Я… — Ингрей хотелось смеяться и плакать одновременно. — Можно мне домой?
Транспортная система станции вновь заработала, поэтому Ингрей не пришлось идти далеко. Охранник в золотисто–голубой форме проводил ее до ближайшей остановки трамвая, и Ингрей доехала до мотеля, где разместилась Нетано. Там ее встретила одна из многочисленных помощниц неди Лак и довела до номеров, которые занимала мать. Одежду отправили в стирку, Ингрей помогли принять ванну, а потом уложили в кровать и укрыли толстым мягким одеялом, подложив подушку под раненую руку.
— Представитель Аскольд еще на встрече. Она придет к вам, как только освободится. Я принесу воды. Может, вы хотите шербет? — спросила помощница.
Ингрей вспомнила, как лежала на диване в палатах Ассамблеи, мечтая о чем–то подобном — о кровати, пусть не здесь, а дома, о чашке шербета и еде, — и только тут поняла, что голодна.
— Принесите мне фруктов и сыра.
— Конечно, я позабочусь об этом.
Ингрей откинулась на подушки и прикрыла глаза. Наверное, через несколько часов нейтрализаторы можно будет снять. Она еще не думала, чем займется после, но пока было неплохо просто поваляться в кровати, зная, что ты в безопасности и можешь пойти куда захочешь и когда захочешь.
Пришла пора проверить сообщения. Самое важное — записка от неди Лак, в которой говорилось, что оно поручило помощнику разобрать ее почту, в частности те письма, которые не требовали личного внимания. Этого человека Игрей знала много лет, и одного взгляда на огромную массу неотфильтрованных сообщений было достаточно, чтобы понять, что недя Лак оказало ей огромную услугу.
Помощник уже отметил письма, которые требовалось просмотреть лично. Первое прислал ребенок, освобожденный из
