Шерлок Холмс-младший поднялся со своего места за письменным столом и, принявшись расхаживать большими шагами по комнате, продолжал:
— Зачем искать преступников? Все они — как на ладони. Никогда еще преступники не разгуливали столь открыто, столь бесстыдно! В истории человечества до сих пор еще не было случая, чтобы преступник получал громадные награды за признание вины, а тем более — за свою защиту. А эти преступники загребают громадные гонорары за свои лживые исторические труды, единственная ценность которых в том, что из сгустка лживых фраз и увертливых адвокатских речей сочится кровь и ударяет в нос трупный запах. Но что меня возмущает больше всего, это то лицемерие, с которым они притворяются, что не знают своих жертв. Они построили во всех столицах мира могилу неизвестного солдата, они поддерживают на этих могилах вечный огонь, они совершают паломничества к этим могилам, складывают на них венки, стоят перед ними в молчании, — но стоят только минутку. А после они бегут от этих могил, — бегут не то на банкеты, не то потому, что боятся, как бы сквозь железные плиты не проступила кровь несчастных жертв, обличая преступников. Если господа государственные деятели хотят знать, кого они убили, то ничего нет легче. Дело ведь идет о миллионах, о законе больших чисел! Чего же легче, как установить для каждой страны процент рабочих, процент крестьян и городской бедноты. Пусть поделят количество убитых на эти цифры. Пусть даже отбросят один процент маменькиных сынков. Тогда будут знать точно, кто тот неизвестный солдат, перед которым лицемерно склоняют головы, чью память лицемерно чтят, дабы иметь возможность погнать на войну новые миллионы неизвестных солдат!
Холмс сбросил движением руки на пол тома военных мемуаров и воскликнул:
— Но подлее джентльменов-преступников та научная челядь, которая пишет сочинения о войне. Авторы мемуаров могут сказать в свое оправдание, что за всяким преступником суд признает не только право на защиту, но и право на ложь. Ведь именно поэтому с обвиняемого не берут присяги перед судом: его присяга в глазах посторонних не имеет никакого значения. А эти «историки» — добровольные мародеры и шакалы, снующие по полям сражений! На войне мародеров расстреливали, хотя бы они крали уже ненужные убитым сапоги или пару шиллингов. А эти гиены полей сражений крадут у убитых единственную цену их смерти, они крадут предостерегающий голос многомиллионных могил, они крадут крик гибнущего, кто мог бы предостеречь своих детей от подобной же участи, они крадут посмертное обвинение, светящееся в уже невидящих глазах жертв войны! Когда поднимутся в так называемом цивилизованном мире рабочие и крестьяне, предназначенные в жертву будущим войнам, они должны посадить на скамью подсудимых рядом с членами правительств, приготовившими последнюю войну и готовящими новую, всех этих так называемых «историков», зарабатывающих золото и ордена ложью о мировой войне…
— Если бы у меня был талант Данте, — закончил Холмс, — я бы написал небольшую книгу о войне, чтобы распространить ее в миллионах экземпляров. Книгу, которая говорила бы всему человечеству, что его заставили погибать за интересы горсти паразитов и что если нельзя иначе от этих паразитов избавиться, надо подняться на последнюю великую святую войну против тех, кто хочет еще раз провести человечество через море крови во имя своих проклятых интересов, под старыми лживыми лозунгами.
Доктор Ватсон встал с кресла и подошел вплотную к Шерлоку Холмсу.
— Было бы хорошо, — сказал он ему, — если бы у тебя был такой талант. Но, по существу, все то, что ты сейчас сказал, с первого дня войны говорят человечеству большевики. За эту правду они боролись в кровавом тумане войны, не считаясь с тяжелыми жертвами. Из кровавого тумана родилась Советская Россия, Союз Федеративных разумных республик, как сказал наш друг Бернард Шоу. За эту правду складывают на плахе головы германские коммунисты, сидят в тюрьмах фашизма сотни тысяч бойцов. Правду о войне не сумели украсть господа историки, ее разносит по миру Коммунистический Интернационал.
Ватсон протянул Шерлоку Холмсу маленькую книжечку.
— Ты знаешь это историческое сочинение? — спросил он.
Шерлок Холмс взял в руки маленькую книжечку, напечатанную на плохой бумаге и не переплетенную в сафьян. Это была программа Коммунистического Интернационала.
Холмс открыл книжечку перед лампой и начал ее читать… В комнате царила полная тишина.
Лазарь Лагин
КОНЕЦ КАРЬЕРЫ ШЕРЛОКА ХОЛМСА
(Последний рассказ доктора Ватсона)
Чудесный майский день был на исходе. Мы сидели с моим другом в комфортабельном номере одной из фешенебельных московских гостиниц и
