Бумаги он мне отдал. Дэниела его люди нашли действительно быстро — и доставили в мой особняк, «чтобы не тревожить госпожу». Госпожа растревожилась только сильнее и, кое-как попрощавшись с любезным лордом, полетела домой, ругаясь на чересчур медлительного возницу.
Дэниел действительно ждал меня в спальне — и если я хотела искренности, то я её получила сполна. Усталое отчаяние — им можно было бы даже освещать комнату вместо камина и свечей.
— Госпожа, прошу прощения, но я не смогу сейчас работать, — сказал он непривычно-хриплым голосом. — Ты подождёшь до завтра?
Я молча подала ему бокал подогретого вина. Молча смотрела на его усталое, и всё ещё почему-то привлекательное лицо. Молча же наблюдала, как тряслись его пальцы, когда он брал бокал.
А потом, оттянув рукав и рассмотрев чёрные синяки на запястьях, мрачно потребовала:
— Рассказывай.
Он коротко глянул на меня, усмехнулся:
— Зачем?
Я поражённо переводила взгляд с запястий на его лицо. Слова не шли.
— Я смогу работать завтра, госпожа, — тихо повторил он, сделав пару глотков вина. — Подожди немного. Пожалуйста.
Я молча смотрела на него. А он поставил бокал на столик у камина и встал.
— До завтра, госпожа.
— Сядь, — он всегда заставлял меня смущаться, а я никак не могла к этому привыкнуть. И прятала смущение за раздражением или глупыми шутками, которых много знала благодаря Эрику.
Он сел. Хмурясь, выжидательно посмотрел на меня.
Я взглядом указала на его запястье.
— Расскажи, как это получилось.
— Ты не хочешь этого знать, госпожа, — отозвался он, слабо улыбаясь.
— Ты не будешь мне указывать, чего я хочу, а чего — нет.
Он пожал плечами и действительно стал рассказывать. Равнодушным тоном — такие вещи, от которых у меня волосы встали дыбом. И да, эти вещи не предназначались для ушей приличной девушки.
Когда в комнате, наконец, повисла тишина, я залпом выпила отставленный им бокал. И, откашлявшись, спросила:
— Зачем?
Он удивлённо поднял брови, насмешливо глядя на меня.
— Что, госпожа?
— Зачем ты это делал?
Повисла тишина — несмотря на потрескивание огня в камине неуютная.
— Деньги, госпожа, — сказал он, наконец. — Зачем же ещё? Что ещё может быть нужно такому, как я?
— Деньги? — повторила я. — На что? Я подарила тебе целое состояние — уверена, другие тебя подарками тоже не обделяли. Что такое дорогостоящее ты собрался приобрести? Небольшое королевство?
Он рассмеялся — тихо и горько.
— Племянницу всего лишь.
Да, у его беременной от короля сестры родилась дочь. Тиша. Слабенькая девочка, выжившая чудом и стараниями юного Дэни. В отличие от своей матери, умершей не то от бесчестья, не то от родовой горячки. И хорошо — она не узнала, что её дочь родилась глухонемой. Вечной обузой. Дэниел сухо рассказывал мне о ней, внимательно глядя в камин, и я понимала, что девчонка ему действительно почему-то важна. Почему? Что хорошего в слабой глухонемой сестре — её же даже замуж нормально не выдашь, за неё ничего не получишь. Совершенно ненужная вещь.
А Дэниелу она была нужна. И тот, кто положил на него глаз, это знал. Деньги! Было совершенно ясно, что деньги в этом шантаже излишни. Я понимала, прекрасно понимала — сама бы повела себя так же, если бы Дэниела не было так легко купить. Очевидно, то, что от него хотел этот таинственный «кто-то», было за гранью расценок борделя. И хорошо — от того, что Дэни рассказал, мурашки бежали по телу.
— Ясно, — сказала я, когда он закончил. — Ну что ж, я богата. Твоя племянница будет здесь завтра же.
Он перевёл взгляд на меня. Прищурился.
— И что я должен для этого сделать?
Я улыбнулась ему.
— Женись на мне.
— Что?
— Женись. На мне, — раздельно повторила я, подаваясь вперёд. Мне очень хотелось его поцеловать — но я понимала, что поцелуем не ограничусь. А сейчас он скажет «да», и нам нужно будет ехать. В церковь и за его сестрой. Я же сказала «завтра», значит, будет завтра. Я так хочу.
— Да, — устало отозвался он, спокойно глядя на меня.
Да! Я всегда получаю всё, что хочу.
— Тогда едем.
— Сейчас? — удивлённо спросил он, вставая.
Я подала ему руку.
— А чего тянуть?
* * *Отец не был набожным человеком. Мать, вроде бы, была, но на неё никто не обращал внимания. А потом она выпала из окна — говорят, отец толкнул, чтобы новую жену получить, красивенькую дурочку Тильду. Впрочем, мать вечно была не от мира сего, так что, может, просто перепутала окно с дверью, не знаю. Но в итоге все остались довольны: у отца — новая миленькая жена, мама блаженствует в том, лучшем мире, с арфой и нимбом. Только у нас с братом ничего не изменилось. Ну что ж, мы явно не были заинтересованными сторонами в этой «трагедии».
Так что никто меня кланяться иконам не заставлял, и молитв я ни одной не знала. Учителя в школе пытались вдолбить — для общего развития. Но я покопалась в библиотеке и нашла старый дедушкин закон (дед вечно с церковью собачился) о свободе совести. А раз свобода, значит, имею право не тратить время на эту чепуху.
Но свадебный ритуал я более-менее знала. На всякий случай — если будущему мужу захочется что-нибудь интересное в клятву вставить.
С Дэниелом это, конечно, исключалось. Идеальный супруг, рассудила я. Прекрасен в постели и слова поперёк никогда не скажет. У меня же будет его Тиша.
Думаю, мы оба это понимали.
Разбуженный моими гвардейцами священник вёл обряд без запинок. Мальчишки-служки благостно пели. Дэниел устало смотрел на них из-под ресниц. А я наслаждалась, представляя лицо Эрика, когда он узнает, что я замужем — в соответствии с его условием, кстати. А, и лицо брата, конечно. «Елена, ты обесчестила семью!» Ха!
Когда дело дошло до клятв, я прислушалась — но всё было как надо. И Дэниел в соответствии со всеми правилами поклялся любить меня, защищать и в горе, и в радости — и дальше по списку.
Священник повернулся ко мне — я протянула руку, коснулась алтаря, и, не скрывая торжества, произнесла клятву.
Когда я сказала своё имя, глаза Дэниела изумлённо распахнулись. А меня кольнуло осознание: он же никогда не спрашивал, как меня зовут. Одна из многих, да?
Нет, уже нет. Теперь одна-единственная.
— Принцесса?! — выдохнул Дэниел в карете, когда мы ехали с повторным визитом к лорду-хозяину борделя.
Я улыбнулась.
— Да. Так что ты теперь герцог Озёрного края, Северных островов и…э-э-э… вечно забываю…
— Ты с ума сошла! — испуг в его глазах мне не понравился — волновался он, конечно, за себя. И за эту, как её, Тишу. — Что скажет твой отец? Что…
— Ничего он не скажет, он мёртв, — отмахнулась я.
— Значит, брат…
— Надо будет, и его убьём.
Дэниел замолчал — только бросал на меня странные
