Я пошевелил лопатками. Затем пришло соображение – я ведь иду по людскому коридору, который смыкается за мной, по сути – это моя защита, я укрыт по шею со всех сторон, кроме переда – а в голову попасть намного сложнее, чем под левую лопатку. Что до груди – сомневаюсь, что на звоннице Ашара скрыт стрелок, но все, все может быть… Нынешние власть предержащие не сдадутся просто так. Если и не убьют, то наверняка устроят какой-то подвох…
Мы поднялись по высоким ступеням.
Герольды остались у дверей. Я оглянулся, увидел, как блестят глаза многотысячной толпы, теснящейся на площади перед храмом. Поклонился людям, выпрямился и взмахнул рукой. Услышал приветственный гул.
– Все делаете правильно… – дрожащим шепотом сказал гаер. – Все делаете правильно…
Знаю, Шутейник, знаю. И от этого еще более страшно.
Балконы домов, что теснились вокруг площади, ярко освещены, усыпаны молчаливыми людьми. Среди них может быть стрелок… Хотя, скорее, он будет прятаться на крыше. Но найдется ли такой самоубийца-фанатик, что пожертвует собой? Ведь все, кто читал «Мою Империю», понимают, что толпа найдет и разорвет убийцу, если он в меня выстрелит.
Не выстрелил.
Я и Шутейник ступили под гулкий свод храма. Тускло-красным тлели лампы в высоких стойках у входа. Потолок терялся в темноте. Испуганным кроликом ко мне метнулся какой-то священник в золоченой багровой рясе, указал трясущейся рукой в глубину храма.
– Т-там… Там!
Скамей в храме не было, лишь двойной ряд толстых, украшенных бронзой и латунью колонн, держащих многотонный свод. На массивной тумбе из малахита высотой мне по грудь, в десяти метрах от входа, в полумраке возлежала прозрачная сфера величиной с половинку небольшого арбуза.
Я быстро прошел вперед и коснулся сферы. Она была ледяной. Под нею лежал перехваченный много раз серебряной нитью простой бумажный свиток, намотанный на красную палку с полированными блестящими ручками.
Я попытался сдвинуть сферу, однако ее словно приморозили к плоской части тумбы – так делают в современных музеях, просто откачивая воздух и создавая вакуум под стеклянной витриной.
Что за… черт…
– Не сдвигается, Шутейник.
Гаер в свою очередь попытался сдвинуть сферу.
– Нет, не выходит… Да что ж такое-то… Она и не тяжелая вроде… Ох… Погодите, погодите, мастер Волк! – Он коснулся пальцем места соприкосновения сферы и малахитовой тумбы, провел вдоль обода, затем сунул палец в рот.
– Клей! Рыбий клей, мастер Волк! Ла-а-адушки-воробушки! Вот же хитрецы! Мандата нельзя касаться под страхом смерти, но приклеить сферу никто не запрещает! О, нам теперь ее не отклеить ни в жизнь… Может быть, разбить удастся… Хотя это горный хрусталь, мы, хогги, его добываем… Прочный он исключительно, вот просто исключительно прочный!
Я выругался. Мне показалось или глаза священника, который держал нас под надзором, злорадно блеснули?
Шутейник повел носом-картошкой.
– Дым… Чуете? Дым, мастер Волк! Дым!!!
Из центральной части храма вдруг начали быстро наползать клубы белесого дыма.
– Храм подожгли! – вскричал хогг.
– О горе, о несчастье! – взревел фальшиво священник и кинулся к выходу.
Густые клубы стремительно начали заполнять притвор. Я учуял запах сена. Никто не собирался сжигать храм дотла. Заговорщики натаскали и подожгли копны сена, чтобы заполнить храм густейшим дымом. Мы не сгорим, а вот задохнуться успеем за пару минут. А сено потом затушат, наверняка заранее подготовили бочки с водой. И храму ничего не будет – тут почти нет отделки деревом, сплошь холодный камень.
Я вдохнул горький дым и крикнул Шутейнику:
– Бей по сфере! Дай мне меч…
Хогг протянул мне гладиус и врезал по сфере.
– Ай!
Я ударил следом – и жуткая вибрация передалась в кисть. Вот уж точно – ай.
– Мастер Волк, нам ее не расколотить!
– Вижу…
Неужели все бесполезно? Путешествие, смерти, мои испытания?..
Внезапно блеснуло озарение.
– Раскачивай тумбу, Шутейник! Раскачивай тумбу, мы повалим ее, и тогда…
Гаер понял все без лишних пояснений. Он, как и я, обхватил тумбу за гладкие бока и начал раскачивать ее. Весила она, наверное, килограммов пятьсот. Мы раскачивали ее, вдыхали ядовитый дым и кашляли. Если сейчас снаружи кто-то ненароком закроет дверь – хана архканцлеру и его гаеру.
Вдруг я ощутил, как тумба пошла вниз, и налег плечом.
С обвальным грохотом тумба упала на каменный пол, со звоном отскочила полусфера, выкатился из-под нее переплетеный серебряной нитью свиток – мандат на мое архканцлерство.
Я схватил его, другой рукой поймал неистово кашляющего Шутейника, и ринулся прочь, к выходу из храма.
Я ступил за порог, в клубах дыма, под тьму лунного затмения и под свет факелов.
Мандат был в моих руках, и я, сорвав серебряную оплетку, развернул его и воздел в руке, перед многотысячной толпой.
Я стал архканцлером империи Санкструм.
Чуть позже
Я сдвинул на лоб венец архканцлера.
– Шутейник, подготовь указ. Первый указ. Переименовать село Рыбьи Потроха в провинции Гарь в Голубые Фиалки.
В прихожей раздался шум. Распахнув дверь, ввалился один из моих секретарей – лицо бледное, как кусок невыдержанного сыра.
– Господин архканцлер!
– Что случилось?
– Посланники Алой Степи прорвались сквозь карантин и требуют встречи с тобою именем Владыки Небес – Акмарилла Сандера!
Я поднялся из-за стола и вздохнул.
Начались рабочие будни.
