Рамона медленно огляделась по сторонам.
Ай да умница… Ну какая умница, а? И красавица. Леха снизу подсматривал, как пропотевшая майка облепила ее идеальной формы грудь, и думал, что мужчины бывают двух типов. Одни с ума сходят по «большим сиськам», презрительно фыркают на «мелкосисечных» женщин, и вряд ли много этих самых сисек видят в своей жизни вообще. А другие просто знают, что маленькая грудь – метафора чистоты и юности, воспоминание о первой любви.
Он понимал, что пьян, и в голову лезет чушь, но Рамону надо вытащить из Африки. Если у нее нет документов – Негр Вася сделает. А Тёмкин зарегистрирует брак. И бежать отсюда. В Москву, в Москву, в Москву!
Еще Леха понимал, что бессовестно врет себе. Конечно, он на ней женится, чтобы помочь, а там видно будет. Но если честно – потому что Рамона – это та самая первая любовь, которая всегда с тобой.
Осталась ерунда – выжить…
Стоп. Какой Вася? Какой Тёмкин? Отставить. У тебя больше нет свободы маневра. Тебе приказано стоять и ждать. Проклятье…
Рамона перевела взгляд на Леху.
– Да-да, прямо как мы сейчас, – подсказал он.
– Мы сейчас здесь, внутри этой железной коробки, как тот кот?
– Точно. Живые и мертвые. Хотя, если подумать, наша ситуация похуже: тут куча народу была бы счастлива вскрыть нас, как консервную банку, но живыми мы им точно не нужны.
– А если устранить Сару? – деловито спросила девушка. – Наши шансы вырастут?
У Лехи отвисла челюсть.
– Нет, я неправа, – сказала Рамона раньше, чем он успел вообще обдумать ее идею. – Сара не влияет на результат. Она же объяснила, что ее тут нет, и она мертва по умолчанию. Теперь я догадалась, почему она так говорила.
Леха хотел заметить, что Сара очень даже влияет, ведь мы, как порядочные люди, постараемся ее спасти, и хорошо бы нам из-за этого не огрести лишних проблем на свою голову, – но вовремя осекся.
Привыкай быть котом, Филимонов. Успокойся. Ты вне игры. С момента, когда позвонил шеф и отдал приказ стоять, Сарой можно пренебречь. В контексте морали шеф обнулил ее шансы на возвращение к прежней жизни. В контексте эксперимента – всего лишь воткнул на место, которое она сама задала себе изначально. Ее тут нет. Она покойница, хоть ты тресни.
Ой, как всё хреново…
– Слушай, я верно поняла – чтобы выяснить, что происходит с котом на самом деле, обязательно нужна какая-то внешняя сила?
– Верно, – Леха хмуро кивнул.
– И открыв коробку, она этим самым либо спасет кота, либо убьет его?
– Точно. Факт наблюдения решает судьбу кота.
– А кот – он может сам решить, что жив? Выбраться из коробки?
Леха вновь опешил. Кот со свободой воли? Шрёдингеру такая мысль точно в голову не приходила.
Он представил, как коробка с треском раскрывается, оттуда выпрыгивает кот, облаченный в боевой экзоскелет «Рапан», и начинает гонять по институту перепуганную толпу физиков во главе со Шрёдингером.
Смешно. Одна загвоздка: свобода воли тут ни при чем. Коту просто не хватает информации. Как нам сейчас.
– Видишь ли, дорогая, кот не знает, что способен принять такое решение. Ему никто не сказал, что так можно. А сам он не додумался. И молча сидел в коробке, ожидая спасения. Про смерть ему тоже, само собой, не сказали.
– Ты сейчас ждешь спасения, – задумчиво протянула Рамона.
– Ага. Я котик. Погладь кота.
Рамона не глядя погладила его по волосам. Смотрела она прямо перед собой.
– Тебе приказали ждать спасения, – произнесла она с нажимом. – Молча. Сидя на месте. Да?
– Ну да. Только у меня, в отличие от кота, нет иллюзий насчет будущего. Я знаю, что когда спасатели заглянут в этот железный ящик, мы будем живы или мертвы с вероятностью пятьдесят на пятьдесят…
– Подожди. Тебя будут спасать, раз обещали. И спасут. Или нет?
– Верно. Или спасут, или нет. Они сами не знают.
– Почему?
– Потому что меня назначили котом. С котами Шрёдингера всегда так. От них ничего не зависит. Они просто живут или умирают… – Леха зевнул.
«Интересно было бы спросить кота в том эксперименте, что он думает о происходящем. А еще интереснее, как бы кончился эксперимент, имей кот телефон, боевой шагоход и эскобарскую гончую в помощниках, – пронеслось в голове. – А у меня это есть? Уже нет. Вернее, оно теперь тоже в суперпозиции. Один звонок из Москвы – и заквантовали нас с тобой, милая Рамона, к чертовой матери…»
– А зачем всё так сложно и нерационально? Разве не проще нас сразу убить? – спросила Рамона, будто очнувшись.
– Ну ты что, дорогая, государство так не работает. Российское, во всяком случае. Это же кому-то надо взять на себя ответственность! Если бы у нас правая рука знала, что творит левая, мы бы давно правили миром… – Леха даже руками помахал для большей наглядности. – Нет-нет, приказ о спасательной операции должен быть отдан предельно невнятно и оставлять столько толкований, чтобы начальство при любом исходе могло свалить вину на исполнителей и доказать, что его неверно поняли! Эту науку знает любой менеджер среднего звена. А уж на самом верху она доведена до совершенства…
– Тогда я просто не знаю, что делать, если кот остается в коробке, – Рамона так по-девчоночьи вздохнула, будто и правда жалела пушистого котика, а не потного, грязного и пьяного мужчину. – Ему надо выходить самостоятельно. И чем скорее, тем лучше.
– Да куда ему! Он сидит в темноте и ничего не понимает, – напомнил Леха, сдерживая зевоту. – Совсем один… Бедненький…
– А он может хотя бы задуматься над тем, что с ним творится?
– Хм… Наверное. Если у него хватит воображения. Меня учили, что первый шаг к решению проблемы – это понять, а в чем, собственно, разрыв.
– Разрыв?
– Ну, главное ограничение. Что идет не так, как надо? А кстати, как надо? Видимо, для начала, кот должен уяснить, что сидит в коробке. Что это за коробка, как она устроена и где у нее, хотя бы теоретически, выход… Завидую нашему виртуальному коту! У нас с тобой выхода уже нет…
– У меня – есть.
Леха даже голову приподнял с ее колен.
– Мне никто не приказывал быть котом, – объяснила Рамона.
– Ну да, наверное, ты можешь стать ученым… – пробормотал Леха.
– Мне никто не приказывал быть этим глупым ученым, который выдумал такой бессмысленный и жестокий эксперимент! Тем более, ты сказал, что ученый спасает кота
