Окна, выходящие на улицу Декабристов, оформил в духе советской торговли: в одном поместил муляж холодильника, в другом – швейную машинку, в третьем – стопку тарелок, супницу и фигурку английского дога; соорудил подсветку. Жильцы близлежащих домов реагировали на предметы, стали заходить, нашлись покупатели.
Глупо было не использовать соседство с мастерского Шефтеля, и я организовал торговлю запчастями к холодильникам. За уплотнительной резиной, пусковыми реле и терморегуляторами к нам устремился весь город. Этого показалась мало, и я дал в метро рекламу о скупке неработающих холодильников. Механики – Геннадий Ефремов и Владимир Филиппов – по указанным мной адресам скупали ремонтопригодные аппараты и восстанавливали их. Мне оставалось выработать ценник, очередь за бэушными холодильниками стояла от дверей.
Технический дефолт и скачок доллара в августе–сентябре девяносто восьмого года заметно расслоил население. Те, кому исчисляли зарплату в валюте, а таких было немало, перешли в категорию состоятельных, прочие перебивались с хлеба на квас. Из них выстроилась очередь к товароведу, первые атаковали прилавки. Товарооборот пополз вверх.
Рост продаж вдохновил. Следующие полтора года посвятил развитию магазина. Мне удалось убедить Шефтеля уступить еще один зал, где открыл отдел детской одежды. По опыту зная, что юные граждане вещей не изнашивают, надеялся на приток и сбыт шубок, комбинезонов и туфелек. Через некоторое время отвоевал и третий.
Александр Иванович от моей активности не пострадал, он компактно разместился через лестничный пролет в отдельном помещении, где ему оборудовали склад, диспетчерскую и кабинет. И хотя вход в мастерскую осуществлялся через подъезд жилого дома, жильцы не возражали.
К двухтысячному году магазин занимал площадь 164 кв. м, из них торговых – сто шесть. Функционировало пять отделов: посуды, техники, детской одежды, букинистический и антиквариата. Трудилось, считая механиков, десять человек; ежедневно наведывался старичок, за бесплатный обед выполняя мелкие поручения: прибивал, прикручивал, менял лампочки. На непригодных для торговли площадях мы с ним создали раздевалку, кухню и столовую, комнату заведующего и бухгалтера, кабинет директора.
Если при открытии магазина договоры комиссии писали от руки на типографском бланке, то через год приобрели два компьютера, Юрий Абрамов написал программу учета и движения товара. Договоры, приходные накладные, ценники и расходно-кассовые ордера стали печататься на принтере.
Каждому продавцу сшили униформу.
В 2000 году в городе проходил конкурс среди комиссионных магазинов. В номинации «Комбинированный ассортимент товаров» магазин «Петрозлата» занял третье место, первое и второе никому не присудили. Событие отметили. По давней советской традиции, сплачивал коллектив застольями, не пропуская государственных и общенародных праздников, отмечали юбилеи, свадьбы и проводы на пенсию. На торжества приглашались мужья и дети сотрудников. Магазин для всех стал вторым домом.
Экстенсивный путь развития был пройден, я по-прежнему не вмешивался в прием товара, в залы выходил редко. Уединившись в кабинете, разрабатывал стратегию на будущее, мечтая трансформировать магазин в «Городской центр комиссионной торговли».
Исковое заявление КУГИ в арбитраж с требованием выселить «Петрозлат» из помещения на улице Декабристов и взыскать с него задолженность по арендной плате стало ударом бейсбольной биты по коленям – моим и Шефтеля, ноги подломились. В КУГИ обнаружили договор. Рано или поздно это должно было случиться, Володя предупреждал. Себя даже бешеная собака не укусит, что говорить о чиновниках… Гнев за допущенную ошибку они обрушили на «Петрозлат». Переговоры с руководством КУГИ результата не дали. Отвечали безапелляционно: «Не выкупили. Аренду не платили. Выметайтесь».
Судиться с городским правительством – шаг рисковый, но отступать было некуда, за спиной – пропасть, во всяком случае, у меня. Шефтелю проще, его с запасными частями найдут и в третьем дворе, в полуподвале, и вход из-под арки механикам не страшен. Для меня важно место. За четыре года мы его насидели. «Оно, – как говорила Ирина Всеволодовна Ларионова, – намолено».
Адвокат, которого пригласил Александр Иванович, ознакомившись с исковым заявлением, не обрадовал: «Шансов нет. Придется освободить, долги выплатить. Плетью обуха не перешибить». Он так верил в свое предвиденье, что, забрав переписку с КУГИ и бланки платежных поручений (а «Петрозлат» выполнял свои обязательства по договору до конца), на заседание арбитража не явился. Перед судьей мы предстали без адвоката, без документов, с одними эмоциями. «Не наша вина, – говорили мы в свою защиту, – что чиновники-ротозеи затеряли договор, что о повышении ставки арендной платы не информировали, ежегодных сверок не производили». Эмоций оказалось достаточно, чтобы судья принял нашу сторону и отказал КУГИ по всем пунктам. Пришлось чинушам заключать с «Петрозлатом» договор на новых условиях. О выкупе речь не шла: ваучерная приватизация давно закончилась. Единственное, что удалось (на этом настаивал Володя), – так это оформить не один договор аренды, а два: отдельно на помещение Шефтеля, отдельно – комиссионного магазина. Впоследствии это пригодилось.
Для Шефтеля победа над КУГИ оказалась Пирровой. Узнав размер арендной платы, признался: «Не потяну. Проще съехать, найти дешевле». И мне плата за неэффективные коридоры, раздевалки и кабинеты была не по плечу.
После отъезда Александра Ивановича решился на рокировку: мастерская – за ворота, комиссионный – на ее место, освободившееся – продать. В помещении мастерской при перепланировке можно было устроить два торговых зала, а в крошечной без окон подсобке – приемку и туалет. Недостаток – отсутствие входа с улицы. Покупатели через подъезд не пойдут. Озаботившись проблемой отдельного входа, собрался с духом и двинулся по инстанциям.
Вскоре разрешительные документы были получены. Страх, когда рабочий выламывал кирпичи, расширяя оконный проем, и ужас от вида дыры в стене, не выветрился до сих пор, чувство вины за обезображенный фасад здания не отпускает.
Продать «свое» помещение я не мог, а переуступить право аренды вполне. В этом случае пригодилось, что на руках было два договора. Долго искать покупателя не пришлось, его ввели в состав учредителей «Петрозлата», внесенные им в уставный фонд средства пошли на устройство отдельного входа и перепланировку. Через некоторое время он из числа учредителей вышел с правом аренды на помещение несостоявшегося «Городского центра комиссионной торговли», КУГИ разделение утвердил.
С одного угла дома на другой перебирались, как муравьи из потревоженного муравейника. Продавцы, их мужья и дети перетаскивали коробки с посудой, ящики со статуэтками, картины, бытовую технику; несли, держа над головой, стулья и кресла, волочили мешки с одеждой. Из десяти сотрудников на новую территорию переехали трое: Светлана Дунаева – во время ремонта она исполняла обязанности прораба и разделила со мной шок от устройства дверного проема, Татьяна Вихристюк и Дмитрий Зайцев. С остальными пришлось расстаться.
Начинать сначала мне было не привыкать. Как во времена производства детской одежды, совмещал в себе обязанности директора, дизайнера,
