«Носферату» в России
Примечательно, что «Сказание о Дракуле» появилось незадолго до воцарения Ивана Грозного и в этом смысле является пророческим. В облике знаменитого русского самодержца действительно есть что-то от легендарного злодея Влада Цепеша. Автор «Сказания» (предположительно, им был Федор Курицын) как будто предвосхитил появление на Руси одного из самых кровавых деспотов.
Было ли деспотизм Ивана Грозного совершенно случайным наваждением или своеобразным возвращением к седой архаике дохристианских эпох с их обожествленными монархами? Если мы примем второе, то нам придется признать, что самодержавные претензии Ивана Грозного следовали в русле вполне конкретной духовной традиции, имеющей весьма отдаленное отношение к христианской ортодоксии. Рассмотрим все по порядку.
Согласно общепринятой версии, начало которой положил еще Карамзин, кровожадные наклонности Ивана Грозного стали проявляться после смерти горячо любимой им царицы Анастасии, в 1560 году. Этот эпизод поразительно напоминает копполовскую постановку Дракулы, где последний становится вампиром также из-за гибели своей любимой. По признанию историков, смерть Анастасии вызвала у Ивана Грозного помрачение рассудка, после чего он учредил опричнину. Опричнина - наиболее темное и загадочное явление той эпохи. Известно, что опричники носили черную одежду, за что получили название «кромешников». Их постоянным поселением была Александровская слобода, где они находились под управлением своего «игумна» царя Ивана Грозного.
То, что террористическое «братство» опричников копировало своим распорядком закрытый духовный орден, хорошо известно. Однако приходится сожалеть, что историки часто склонны усматривать в этом лишь проявление чудачеств обезумевшего царя. Тем не менее, странное «безумство» Ивана Грозного с поразительной точностью воспроизвело древнюю форму власти с ее символическим сакральным центром, возглавляемым царем-первосвященником. Александровская слобода по-своему выполняла эту функцию. «Кромешники» Ивана Грозного - это своего рода потустороннее воинство, представители мира иного. Известно, что каждый опричник должен был, подобно иноку, отречься от всех родовых и семейных связей, от своих родных и близких. Эмблема опричной дружины - собачья голова и метла - может быть истолкована и в сугубо сакральном, мистическом ключе. Так, собака в мифологии символизирует проводника в потусторонний мир, метла же может намекать на магическую функцию. Наконец, само «игуменство» Ивана Грозного по сути своей выражало претензию на жреческие полномочия. Здесь невольно напрашивается параллель с доминиканским орденом, имевшим полувоенную организацию и члены которого называли себя «псами господними», принимая самое активное участие в инквизиционных процессах.
Конечно, претензии русского самодержца на духовные функции не оригинальны. Можно сослаться на средневековых германских императоров или византийских императоров-иконоборцев, также претендовавших на священнический статус. Тем не менее, большие амбиции Ивана Грозного подкреплялись не только наглядными историческими примерами, но и какими-то смутными отзвуками глубокой русской старины. По всей видимости, Древняя Русь когда-то была знакома с властью священных царей-драконов. Об этом, во всяком случае, свидетельствуют данные русского фольклора.
Мотив змееборства довольно широко распространен в русских волшебных сказках. Помимо прочего, в северной части России долгое время сохранялись религиозные культы, связанные с почитанием Змея. Как пишет академик Б.А. Рыбаков: «Отголоски архаического культа ящера сохранились в Новгороде, где святилищу Перуна, созданному Добрыней в 983 году, предшествовало святилище какого-то «коркодила»9. По его мнению: «Ящер - древний, устойчивый и вместе с тем еще неразгаданный полностью владыка подземно-подводного мира»10. Упоминаемый Рыбаковым подземно-подводный мир есть, как мы понимаем, условное обозначение сакрального центра, священной потусторонней обители загадочного Царя Мира, соотносимого с архаическим царем-драконом или христианским дьяволом.
Интересно в связи с этим упомянуть еще один факт. В «Повести временных лет» (под 1071 годом) приведен эпизод беседы боярина-христианина Яна Вышатича с белозерскими волхвами. На вопрос о местонахождении Бога волхвы отвечают, что их бог находится «в бездне». Бездна - одно из обозначений «подземно-подводного» мира. Это, насколько мы помним, традиционное место пребывания удалившегося от людей Царя Мира, ряда главных божеств Востока (например, египетского Осириса и шумерского Энки) и, конечно же, библейского Сатаны. Можно здесь же вспомнить и «тьму кромешную», с которой связывали опричников Ивана Грозного.
Вообще же тема утраченной, потерянной для людей священной земли, ставшей со временем скрытой, недоступной, «подземной», - не только всплывает в многочисленных преданиях русского народа, но и отражает основной характер мироощущения русского человека. Неприятие раскольниками «грешного мира» побуждало их верить в таинственный Китеж-град, некогда опустившийся на дно озера Светлояр. Этот же мотив лежит в основе поиска загадочной страны Беловодье. Все это перекликается с традиционалистскими идеями об удалении сакрального центра в подземный мир с наступлением эпохи «помрачения». Распространенная на Руси вера в светлое царство пресвитера Иоанна имеет, судя по всему, тот же корень, что и вера в скрытого Царя Мира. Но отсюда же - соблазн возродить утраченную святыню, победить окружающий «мрак», материализовать таинственный духовный центр и организовать жизнь на высших, священных началах. Иначе говоря - воссоздать на земле полное подобие рая. Часто такую установку напрямую связывают с пресловутой «Русской идеей», поскольку она якобы определяет суть духовных устремлений русского человека.
Царствование Ивана Грозного, пожалуй, - одно из наиболее зримых воплощений этой мечты. И есть что-то символическое в самом сходстве обозначений - «игумен Иоанн» и «пресвитер Иоанн». Легенда как будто превратилась в реальность, правда не столь очаровательную. Однако стремление к земному раю перешло к следующим поколениям. Заветные мечты русских социалистов и религиозных философов выросли на той же духовной почве. Учение о «свободной Теократии» Владимира Соловьева - самый впечатляющий пример философской рационализации этого древнего сюжета. По сути дела, если отвлечься от обильных морализаторских сентенций, Соловьев открыто апеллирует к магической форме власти. Его «свободная Теократия» есть не что иное, как власть царя-первосвященника, распространенная на весь мир, на всю Вселенную. Иначе говоря, Соловьев - неявно или же совершенно осмысленно - пытался реанимировать образ Царя Мира, царя-дракона, Великого Змея, проще говоря - Сатаны, Князя мира сего. К концу своей жизни он сам, похоже, это понял, о чем свидетельствует его «Повесть об Антихристе».
Тем не менее, древнюю заветную мечту о земном рае на свой манер воплотили большевики. И здесь также есть некоторые примечательные моменты. Хрестоматийным примером давно уже стал тоталитарный режим, возглавляемый Сталиным. Это тоже своего рода теократия, и не без оснований Сталина сравнивают с Иваном Грозным. Подобно знаменитому самодержцу, Сталин тоже имел своих «кромешников» - в лице сотрудников всемогущего НКВД. Интересно, что их эмблемой того периода была змея, обвившаяся вокруг меча. Меч обычно
