Ничего. Сам маг – ничего.
Айртон метнулся к телеге и запрыгнул в нее, укрывшись за шаром. Артефакт был достаточно большим, чтобы спрятаться за ним, сжавшись в комок, прижавшись к нему всем телом, положив обе руки на прохладную стеклянную поверхность.
Магистры, конечно же, знали, что шар пропускает через себя любое заклинание, как вода пропускает свет. Они не стали даже тратить время на то, чтобы обойти телегу и поджарить Айртона напрямую. Они ударили прямо через шар, не дав своему противнику время на контрзаклятье. Но на создание щита Айртону времени все-таки хватило. Как-никак оборонительные заклятья всегда были его коньком, Айртон плел их на одних рефлексах, кончиками пальцев, настолько быстро наполняя их силой, что пробить его щит не мог даже учитель.
Но три удара магистров – смогли.
Они действовали по проверенной и отточенной схеме. Черная плеть, сокрушавшая любую внешнюю защиту, ледяная стрела, пробивавшая последние поставленные у самого тела блоки, и молот, забивавший стрелу в грудь врага.
Плеть со свистом отскочила от щита Айртона, ледяная стрела стекла безвредной влагой на доски телеги, но сделала свое дело, сожрав остатки щита. И молот прошел, но искаженный шаром, через который ему пришлось протий, он попал не в грудь, а в плечо, сбросив Айртона с телеги, раздробив кости, и крепко приложив его головой о мостовую. Боль от перелома была настолько слабой, в сравнении с тем, что он испытал несколько минут назад, держа Крылатого, что поднимаясь Айртон рассмеялся.
Все было кончено. Магистры мертвы.
"Пока он касается артефакта... " – вспомнил Айртон слова их клятвы на крови.
***
Карета остановилась.
- Прибыли, господин! – негромко сказал кучер. Кричать нужды не было, большую часть дороги его пассажир просидел рядом с ним, на козлах. Даже несмотря на успокаивающие боль заклинания, его донимало заживающее раздробленное плечо. Раны, нанесенные магией, да еще такой мощной и изощренной, заживали долго и болезненно, но прохладный ветер, как ни странно, успокаивал боль, поэтому молодой маг отказался ехать в карете.
А ведь раньше он не любил ветер. Ветер ерошил волосы. Ветер бросал пыль в лицо.
Теперь у них с ветром была общая потеря.
Он сильно изменился с прошлой поездки. В черных волосах серебрилась благородная седина, ничуть не умалявшая красоты юноши, а наоборот придававшая ему серьезности и стати. Старый Раст знал немногое – в корпусе его ценили как раз за то, что он возил кого надо и куда надо, не задавая вопросов и не распуская язык. Как с равным с ним говорил лишь ныне покойный Зоран, да теперь вот, как с равным с ним молчал Айртон, еще три дня назад казавшийся заносчивым молодым мажором. Раст знал лишь, что в корпусе произошел переворот, что прежний глава корпуса мертв, и что решающую роль в этом перевороте сыграли как раз Айртон, Зоран и Мирон. Знал он и что следом за ним сюда едет телега, груженая каким-то очень тяжелым ящиком, который велено не открывать под страхом смерти, доставить сюда и под руководством Айртона закопать у дома Мирона.
Маг спрыгнул на землю, поморщившись от боли в плече и махнул рукой кучеру.
- Заводи лошадей, распрягай.
- Слушаюсь, господин.
- Слушай, Раст, ты готовить не умеешь, часом, а?
- Умею немного, господин. Как не уметь? Я ж один живу, супруга моя померла уж лет восемь как.
- Картошечки с грибами можешь пожарить?
Раст окинул взглядом участок, приметил кусты картофеля, и кивнул.
- Картошку – точно могу. А грибы – это надо в доме пошукать, может у Мирона сушеные где хранятся или соленые в погребе найдутся.
- Так пошукай. У меня от голода кишки в узелки завязались. Да и ты, поди, оголодал с дороги.
- Хорошо, господин. Но... – Раст долго подбирал слова, боясь вызвать гнев мага. Все-таки перед ним благородный, возражать ему было опасно. А ну как обидится, что какой-то кучер с ним спорит? А ну как превратит во что маленькое и мерзкое? - Как-то неправильно это, в покойницком доме по погребам лазить. Может родня какая у Мирона осталась?
- Не осталась, Раст. А дом теперь мой. Заводи лошадей!
Айртон направился к дому, потрепал по голове вышедшего ему навстречу сторожа. Мохнатое чудовище больше не кидалось на него, несмотря на то, что Айртон так и не был внесен в перечень образов людей, допускавшихся в дом. Да и некому больше было подправить этот перечень – все маги, участвовавшие в создании сторожа, были мертвы, а разбираться в хитросплетениях сторожевых заклятий нужно было несколько месяцев.
Черной твари просто больше некого было охранять.
- Ничего, - сказал Айртон, обнимая здоровой рукой толстую медвежью шею зверюги, - ты мне еще пригодишься. Как тяговая сила, например. Будешь махолет разгонять!
Махолет стоял все там же, за домом. Все такой же неловкий, неуклюжий, неправильный, так непохожий на обтекаемые фюзеляжи планеров. Так похожий на своего прежнего хозяина, который точно также не вписывался в этот мир из-за своей странной любви, любви к небу.
Взаимной любви.
- Что там Мирон говорил? Убрать два колеса? Центр тяжести сместится, надо это как-то компенсировать. Облегчить конструкцию? Нет уж, он и так, кажется, развалится при попытке взлететь. Посмотрим, смогу ли я его поддерживать левитацией... Руланские маги могли, значит и я смогу.
"Ты станешь главой корпуса, мальчик!" – сказал тогда Мирон.
"Может быть, - мысленно ответил ему Айртон, - но сначала я стану Крылатым!"
Июль 2016 г.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/
