Увидев, что я ухожу, паренек заметно расстроился. Он вздохнул и с отчаяньем человека, который никак не может доказать очевидное, повторил:
- Ну останься хотя бы на одну ночь, и тогда мне поверишь! Он не умер!
Я вспомнила венок, купленный Надей на собранные деньги, и траурную ленту на нем.
«Борису Тимофеевичу от соседей…»
- Умер, - возразила я.
Степа отрицательно помотал головой.
Я стояла на цыпочках, опустив пальцы ног в носы узких туфель. Поняв, что напуганный парень не собирается помогать мне обуться, я вышла из них, и, даже не успев оформить мысль, подошла к трехстворчатому шкафу в прихожей, открыла нижний левый ящичек и, поворошив щетки и банки с кремами, вытащила блестящую металлическую ложку.
- Ты тут прямо как дома, - невзначай заметил Степан.
- Пока, - одновременно с этой его фразой обронила я.
И только у двери своей квартиры пришло осознание необъяснимой уверенности, с которой я выдвинула именно этот ящик…
Ключ в руке дрогнул. Правда, а как я безошибочно нашла ложку в чужом доме?
И откуда-то свыше пришел ответ на этот вопрос.
Ты не нашла ее. Ты знала, что она там.
Но в очередной раз удивиться я не успела, потому что от размышлений отвлек громкий телефонный звонок.
Я подняла трубку со стоящего на тумбе аппарата.
- Даша? – оттуда послышался голос
Артема Витальевича!
- Да-а… - протянула я пораженно. Ишь, явился!.. Сейчас, наверно, извинится, скажет: «Простите, что не смог вас предупредить, обстоятельства заставили меня срочно…»
Но наполовину составленную в уме фразу разбил металлический тон:
- Где вы были сегодня в двенадцать дня?
Такое начало меня огорошило, поэтому я только безмолвно хлопнула ресницами.
- Алло! – требовательно позвал педагог.
- Как – где?.. – произнесла я, наконец. - В училище. Ломилась в семнадцатую аудиторию.
- Даша, оставьте этот жаргон! «Ломилась»!.. А вы в курсе, что Элеонора Львовна пришла ради вас с температурой?!
- Ну я была там, Артем Витальевич! – чуть ли не крича, начала уверять я. – Там никого не было!
- Где никого не было? – холодно уточнил преподаватель.
- Нигде! Ни в училище, ни в классе! Все двери были заперты. Поэтому я и в них и ломилась…
В ответ раздался саркастический смешок.
- Значит, вы там были. А в журнале вы, надеюсь, отметились?
Я вспомнила журнал, где не значилось ни одной фамилии.
Но говорить этого Артему Витальевичу я почему-то не стала.
Я почувствовала, что происходит что-то непонятное. С того дня – когда фальшивая контрольная сама собой переписалась моим почерком и впрыгнула в портфель, выпихнув оттуда настоящую.
На прощание голос Артема Витальевича стал совсем ледяным.
- Только из уважения к вашему отцу я назначил вам последний срок сдачи – двадцать второе июня.
- Ровно в четыре часа?.. – ляпнула я.
Трубка загудела, и я медленно опустила ее на рычаг.
Ну я же там была! Почему он мне не верит?..
И журнальная страница с сегодняшним числом была пуста! И двери закрыты! Почему он мне не верит?..
И в этот момент я вспомнила Степино жалобное лицо и его фразу:
«Останься здесь сама, тогда поверишь!..»
И почувствовала кожей, каково быть на его месте.
В ту же секунду я собралась наверх, к Борису Тимофеевичу.
Надо поддержать парня.
Хотя он, безусловно, городит несусветную чушь.
Интересно, что по этому поводу сказал бы Артем Витальевич?..
Не раздумывая больше, я вновь поднялась на двенадцатый этаж и позвонила.
Глава пятая
- Можешь лечь в зале, а можешь – в спальне дяди… - указал Степа на узкую, продавленную в середине, кровать Бориса Тимофеевича. Как и большинство вещей в квартире покойного, кровать была старинной, скорее всего, французской – про такие шишечки по краям изогнутой металлической спинки я когда-то читала в произведениях Мопассана и Золя.
Глянув на нее, тонущую в свете неяркого ночника в форме раскинувшей крылья чайки, я почему-то испытала непередаваемый страх.
Только не в спальне дяди!..
- Пожалуй, нет. Давай… - я ужаснулась, что предлагаю такое, - давай ляжем в одной комнате.
Честно говоря, в детективах Агаты Кристи меня всегда удивляло, почему героям, которых по очереди убивали в их спальнях в каком-нибудь особняке, не приходило в голову до выяснения личности убийцы спать всем вместе в одной большой комнате?..
Степа не нашел в моем предложении ничего предосудительного.
- Давай, - согласился он.
Мы устроились в большой спальне – одной из имеющихся в наличии четырех комнат. В моей квартире, в данный момент пустующей этажом ниже, подобная служила родительской спальней. Она была наиболее удалена от повергшей меня в легкий ужас комнаты дяди.
Точной копии моей комнаты этажом ниже.
Почему-то эта аналогия мне совсем не нравилась.
Всё-таки, он лежал именно здесь! Прямо над моей головой…
Степа уступил мне широкую кровать, а сам улегся рядом на раскладывающееся кресло.
В незавешенное шторами окно глянула огромная белая луна.
Неподвижная черная голова Степы на светлой подушке отчего-то показалась каким-то черным обрубком дерева.
Я поежилась – неужели этому школяру удалось нагнать на меня страху?..
И тут же одернула себя. Вот еще, глупости!..
Вдруг черная голова приподнялась на подушке и произнесла голосом Степы:
- Только ты сразу не засыпай. Он скоро ходить начнет…
Я хотела было ответить, что не собираюсь, не смыкая глаз, ждать этого знаменательного момента, но что-то удержало меня от сарказма, и я кротко согласилась.
- Хорошо, полежу пока так…
Надеясь повернуться к стенке и тут же заснуть.
Но время шло, а сна по необъяснимой причине не было ни в одном глазу. Он словно брел где-то рядом, а меня обходил стороной.
Степа тоже ворочался в своем кресле с боку на бок.
Примерно через полчаса бесполезного лежания и смотрения в потолок, я окликнула парня.
- Степа!
- Что? – мгновенно отозвался он.
- Ну что, можно уже спать? – не удержалась и съязвила я.
Степа приподнялся, и я увидела его обнаженный по пояс темный силуэт. Голова наклонилась в сторону двери.
- Тс-с! – вдруг вскрикнул он громким шепотом и в то же мгновение переполз на мою кровать.
Я быстро отодвинулась к стене.
- Слышишь?!. – не обращая внимания на мой маневр, шепнул он мне прямо в ухо.
Я прислушалась, но не услышала ничего, кроме гнетущей тишины.
- Кто-то прошел из зала в дядину спальню. Там в одном месте паркет скрипит так… характерно…
Внезапно трусость Степы стала мне противна, и я, в белой рубахе до пят, с распущенными длинными волосами, сама похожая на привидение, вылезла из кровати и решительно потянула его за собой.
- Пошли!
Неожиданно тот повиновался.
Мы вышли в просторный зал, освещаемый лишь низко висящей луной. Мягкий свет лежал на предметах интерьера – на крышке высокого старинного сундука, на дверях тяжелого шкафа, на паркетных досках пола…
- Видишь? Никого, - шепнула я, но уже менее
