Но Ваня уже увидел кафе и витрины с мороженым и соками. Он тянул ручки и требовал угощения.
- А что, давайте по мороженому, - предложил Сивка.
- Не простынет? Горло…
- Ох, ты же не бабушка, чтобы причитать. Пошли.
Ребёнка усадили в детский стульчик, и Сивка, не дожидаясь Коня, пошел покупать десерт.
Самым довольным чувствовал себя Ваня. Он уже давно сообразил кто здесь главный.
- Ванечка, не вертись, веди себя прилично.
- Пусть вертится, - вернулся Сивка с подносом, на котором стояло пять вазочек с мороженым и три стакана сока.
- Дитятко, что тесто: как замесил, так и выросло. Надо прививать культуру поведения.
- Какая культура, профессор, надо жить да радоваться. Правда, Ванюша?
- Верная указка не кулак, а ласка? Хорошо, но кто без призора с колыбели, тот всю жизнь не при деле.
- Нет, ну ты, конечно, умный, поговорки знаешь, да жизнь короткая, порадоваться некогда.
- Радуйтесь, кто вам не даёт. Ваня, ешь аккуратно, курточку замараешь. Дай-ка я вытру.
- Погоди, пусть доест, тогда и вытрем. Ты мне лучше скажи – будут ещё у нас внуки, как думаешь?
- Откуда я знаю, они теперь учатся до сорока лет, им не до детей.
- И не говори.
Впервые два деда одновременно вздохнули в полном согласии.
- Без семьи, что баран в море. А вы знаете, что его хотят в ясли отдать?
- Так рано? – Сивка вскочил и принялся тщательно вытирать внуку лицо и курточку, а Ваня хохотал.
- Всё, я решил, будем с тобой по очереди с ним водиться. Давай график составим. Ручка есть?
Блокнот и ручка всегда лежали в кармане пальтоф: профессор ловил редкие стихотворные строки, по капле падающие на его макушку.
- Пиши, когда ты свободен, а я откорректирую. С ума сошли, дитя из дома выпихивать.
- Я могу по средам, в выходные тоже, да и Лошадь не против, чтобы Ванечка у нас почаще бывал, - рассуждал Конь.
- В понедельник я никак, давай во вторник и четверг. В выходные по очереди.
Ванечка, облившись соком, виновато посматривал на Коня и Сивку и тихо сказал: - Деда.
Расплывшись в улыбке, оба деда смущенно, не глядя друг на друга, погладили внука по голове.
Хвалить не наймёшь, а ругать не уймёшь,
А всякому похвала награда…
Иной раз и денег не надо,
Лишь бы кто похвалил – и рады
Талант рождает заботы
История двадцать третья, о том, как важно иметь близких людей
- Муза, Муза, выходи, - Конь в Пальто уже несколько раз подходил к двери в комнату младшей дочери, но она не отзывалась.
- Пусть дуется, не трогай её, - Лошадь готовила ужин на кухне и явно была расстроена не меньше мужа.
Конь так увлёкся воспитанием внука, что позабыл, когда последний раз гулял и разговаривал с дочкой. Муза теперь прятала крылья так, чтобы никто и не знал, как она умеет летать. Перестала она и петь, а только слушала какую-то музыку, надев наушники.
Но сегодня днём Муза заявила, что обрежет крылья – они ей мешают.
- На сердце ненастье, так и ведро дождь, - вздыхала Лошадь.
- Это я что-то пропустил. С ней же никогда никаких проблем не было: то поёт, то рисует, то сочиняет. Раньше она в монастырь летала к Старой Кляче постоянно, теперь и пешком мало куда ходит, а ведь каникулы. Пойду ещё попробую постучаться.
- Не надо. Иди лучше, свой роман пиши.
- Какой роман? Издеваешься? Жизнь стала интересней всяких романов.
- Дети как зеркало, а уж Муза твоя копия.
- Я старею, мне надоело витать в небесах. Вот Сивка…
Конь сам замолчал, в ужасе от своих слов.
- Так ты думаешь, она из-за меня такая? Но я только Ваню читать научил, у меня десять учеников, мне просто некогда.
- Тогда не жалуйся. Зачем клад, когда в семье лад. Сам же говорил, что вдохновение будет петь, никогда не будет объяснять.
- Опять я виноват, - Конь поднялся в кабинет и хлопнул дверью.
Но никакого вдохновения для написания романа он не чувствовал давно. И ему вдруг сделалось так страшно: никакого желания сочинять что-то новое, нужное, делать открытия, радоваться удачной строке или открытию в великом русском языке и даже писать стихи не было.
- Бедная Муза! Не то худо, что худо, а то, что никуда не годится.
Лёжа на мягком диване в кабинете, Конь ворочался с боку на бок, стараясь уснуть и не думать о дочери. Но не спалось. Пришлось придумать программу общения с Музой. Хотя завтра он собирался сходить с Ваней в цирк, музей и кафе, Конь решил, что это может сделать и Лошадь.
- И чем вдохновение отличается от обычной заботы о близких? Лошадь живёт себе заботами обо всех нас, и не нужны ей ни творческие муки, ни новые сюжеты, ни архивные открытия. Всё просто – накормить, постирать, помыть, сходить погулять, навестить родственников, - сам себе объяснял профессор. – Плох сокол, что на воронье место сел.
Утром Конь позвонил Сивке и попросил отвести Ваню в цирк, а музей Лошадь возьмёт на себя. После удачных переговоров папаша уверенно постучал в дверь комнаты Музы.
- Дочь, открой. Я не буду завтракать, а может и обедать, и ужинать, если мы не поговорим.
Не сразу, но Муза всё-таки открыла дверь, но в глаза отцу не смотрела.
- Собирайся, едем в музей. Прихватим Ваньку из цирка и сразу туда.
- Что я там не видела? – огрызнулась Муза.
- Хорошо, а что ты не видела?
- В нашем городе я видела всё.
- Ты хочешь уехать подальше?
- Тебе не до меня, иди уже к Ване, а то другой дед любимым станет.
- Муза, зачем ты так? Старая Кляча велела мне за ним следить, воспитывать. Дочь, ты почему не летаешь?
- Не хочу.
- Ладно, а если мы сядем в нашу машину и отправимся путешествовать? Тогда полетишь?
Муза бросилась обнимать Коня.
- Папочка, я мечтала об этом. Поедем на юг до самого моря! Я буду рисовать море, закаты, и много, много летать.
- Ну, тогда поехали, - Конь и сам не понял, почему ему стал хорошо на душе. Но, как говориться, от слова до дела бабушкина верста.
Прежде всего Коню надо было договориться с родителями своих учеников, обещая после приезда заниматься ежедневно, восполняя все пробелы в и без того средних знаниях. Шел май, а значит до экзаменов оставались считанные недели.
После и Сивка сознался, что у него в бизнесе проблемы и свободного времени почти нет. Лошадь, при всей любви к внуку, увлеклась лечебной гимнастикой и ей необходим был отдых после занятий. Конь понимал, что если
