Распутыванием этого кошмарного дела занялись лучшие уголовные следователи. Однако, несмотря на их усилия, расследование не продвинулось ни на шаг. И в то же время в разных частях города – чаще на окраинах – люди стали находить отрезанные головы. В течение нескольких недель были лишены жизни все причастные к делу Фёдора. Жестокие убийства прекратились после пятнадцатой головы – головы некоего адвоката. Ни один следователь не брался за поиски убийцы: паника овладевала людьми при одном упоминании об аниматоре фантазий. Никто так и не узнал, что это такое, хотя некий шарлатан утверждает, что аниматор не только был, но существует и поныне. Более того, он якобы сохранил свои способности к воплощению любых идей, даже самых несбыточных. Но кто теперь может сказать, в каком городе, в какой стране – а возможно, что в нескольких городах и странах – аниматор выжидает удобного случая, чтобы уничтожить всех нас?
Однако в том году, когда аниматор лютовал в упомянутом нами городе, умные люди всё же развенчали легенды о его существовании. Развенчанию особенно способствовал новый судья Безоружный, сменивший погибшего судью Полянко. Этот Безоружный оказался человеком без фантазий и предрассудков, энергичным и честолюбивым. Он не стал доискиваться до сути дела и копаться в фактах, но пожелал кончить дело единым волевым решением. Примерно в то время, когда происходили описанные нами события, в городе арестовали шайку мошенников, которые по неосторожности совершили убийство. Их и сделали козлами отпущения, добавив на бумаге к одному мертвецу ещё пятнадцать. Суд над преступниками был разыгран по гениальному сценарию, как первоклассный спектакль. Публика аплодировала Безоружному, весь город жаждал носить его на руках. А мошенников казнили – вот и всё.
ДРАМА С КОШКАМИ
Маленькая деревенская избушка, в ней известная обстановка: деревянный стол перед окнами, лавка, русская печка, шкапчик, застиранные занавески и груда самодельных половиков в углу. Всё грязно, пыльно, неопрятно. Старуха преклонных лет, суровая и хмурая, сосредоточенно метёт пол; седой бородатый дед в душегрейке пихает дрова в печку; под ногами обоих то и дело путается глупая трёхцветная кошка. Дед бурчит ей нечто неразборчивое вроде: «Изыди, сатана, ибо прокляну!»
В избушку входит гость с серым узелком, тощий драный мужичок лет пятидесяти. Это кум старика. Зовут его Григорием, а кличут Гришкой Козявкою.
- Здравствуй, кум! Здравствуй, кума!
- Здрав будь и ты, Григорий! Бур-бур-бур! – отвечает дед. – Давно не навещал нас, окаянный! Совсем забыл. Да ты не стой на пороге, проходи вон в передний угол. Скоро за стол сядем, нальем по махонькой да закусим, чтоб язык легче во рту чесался. Разговор к тебе есть.
- Давай-ко, Гришка, клади узелок на лавку, - подхватывает бабка. – Обожди только: сперва пыль смахну. Вишь, сколь тут её, поганой!
Начинается махание тряпкою вдоль лавки; в воздух вздымается облако пыли; гость безудержно чихает:
- Апчхю! А-а-апчхю! Ой, не могу! А… Чхю! Ну и пылища… Чхю! Чёрт бы её драл!
- Будь здоров, Гришка! Однако вечно ты нечистого к обеду помянешь, - ворчит хозяин. – К добру ли?
- Ничего… Чхю!
- Опять будь здоров!
- Спаси бог. Чхю!
Кошка, трущаяся тут же, сперва недоуменно глядит на гостя, а потом закатывает глаза, делает несколько шатких шагов и тоже начинает чихать, но в своей манере:
- Чхи-чхи-чхи!
- Брысь под лавку, зараза! – зякает на неё старик.
- Чхи-чхи-чхи! – не унимается кошка.
- Кому сказал, брысь под лавку! Ну-ка, старая, дай сюды веник, я её по хребтине!
Кошка прячется под стол и там продолжает чихать. В это время Григорий тоже закатывает глаза, запрокидывает голову и делает небывало громкий чих.
- Будь здоров, Гришка!
- Спаси бог, куманёк! А-а… Чхю!
- Чхи-чхи-чхи! – слышится из-под лавки.
- Брысь под лавку!
- А-а… Чхю!
- Кому сказал, брысь под лавку, холера!
- А-а… Чхю! Ты что, кум, сдурел? – удивляется гость. – В последний-то раз я чихнул, а не кошка.
- Ой, прости, - конфузится старик. – Тугой я стал ушами, слышу-то не ахти как. Будь здоров!
- Последний ум из котелка вышибло, - ворчит старуха.
Кошка, не переставая чихать, вылезает из-под стола:
- Чхи-чхи-чхи!
- Будь здоров ещё раз!
- Загнул! – усмехается гость. – Эво как! Кошке желаешь здоровья… Чхю! Благодарности ждёшь? А-а… Чхю! На том свете дождёшься.
- Брысь под лавку! Ой, чегой-то я… Это, как его… Будь здоров!
- Чхи-чхи-чхи!
- А… Чхю! А-а… Чхю! А-а-а… Чхю!
- Брысь под лавку! Э-э-э… Будь здоров! Тьфу ты, леший… Брысь под лавку! То есть, будь… Лешаки этакие! Замучили своим чиханьем, собаки свинячьи, хоть из дому беги!
- Слушай, кум, - обижается Гришка. – Я за собак свинячьих и ответить могу… Чхю! И в рыло дам, не думай! Я мужик огненный, сам знаешь… Чхю!
- Сморкаться я хотел на тебя, чихун этакий! – сердится дед. – А за рыло я тебе, погоди-ка, в ухо засвечу. Козявка!
- Угомонись, дурак, совсем из ума выжил! – кричит старуха. – Почто позоришься на старости лет? Почто Гришку чехвостишь, который всё равно что родной? Я тебя…
Кошка и Гришка продолжают чихать.
- Молчать! – кричит старик, топая ногами и краснея от злости. – Всем молчать! Брысь под лавку! Кто здесь хозяин? Я спрашиваю!
- Чхи-чхи-чхи! – не унимается кошка.
- Это ещё что? Ты мне перечить?! – Дед хватает кочергу и дубасит кошку по спине. - Я тебя, гадюка! Я тебя, курвяжина!
Кошка валится набок и издыхает.
- Никак, померла Мурка-то? – с горечью спрашивает старуха и вдруг начинает голосить. – Ты что наделал-то, злыдень старый, козлище берёзовое, сотню блох тебе в бороду!
- Молчать, дура! – вопит старик.
- Ох,
