На ум пришла одна особенно снежная, долгая и промозглая зима, когда плесневелые стены бурсы почти не протапливались. Бурсаки тогда умирали без счету. Каждое утро кто-то не просыпался. Не сильно утруждаясь, парней отпевали всех вместе. И, завернув в одеяла, старшие уносили их тела, но куда, Хома не знал.
– Смерть случается,– упрямо повторял парень. – Она всегда неприятна и горька. Но одно дело – смерть от голода или болезни. Другое дело – убийство. Невольное убийство. А ведь Горивит предупреждал меня… – глотая навернувшиеся слезы, шептал Хома.– А я, дурак, не послушал. Решил поступить по-своему. Да лучше б меня зверь разодрал…
Утерев нос, Хома с трудом встал, морщась от боли. – Нужно похоронить его,– с болью оглядев Горивита, решил он.– Похоронить по всем правилам, чего бы мне это ни стоило.
Крякнув, бурсак согнулся пополам и взял его за грязные сапоги, намереваясь оттащить в сторону. Едва начавшие затягиваться раны на спине брызнули, отдавая огненной болью.
Горивит был совсем нетяжелым, но Хомины руки после страшной бессонной ночи дрожали. Голова кружилась.
Не обращая внимания, парень упрямо волочил по земле тело, обмякшее, как тряпичная кукла, бессильное и теперь уже на все согласное. Голова шинкаря безвольно болталась, тощие ребра блестели на солнце.
Слезы градом катились по Хоминым щекам, но он их словно не замечал и только шептал:
– Лучше б меня зверь задрал… лучше…
Путем неимоверных усилий он оттащил тело шинкаря на несколько шагов, постоянно останавливаясь, чтобы отдохнуть, и вновь принимаясь за работу.
Налетел ветер. Пепел с золою заплясали по пепелищу, таинственным образом складываясь в смутный силуэт. Силуэт уплотнялся, принимая очертания человека. Постепенно из него соткался уставший сгорбленный мужчина, босой, в жилетке и штанах, с огромными бездонными глазами и длинными аккуратными пальцами. Тот самый, которого видел Хома посреди серого нечто. Тот самый, который затем вновь обратился в злыдня.
Лицо мужчины больше не было грустным. Весело рассмеявшись, он огляделся вокруг и помахал парню рукой.
Расслышав смех, бурсак едва не проглотил язык, от страха и неожиданности выронив ноги Горивита.
– Подойди,– не открывая рта, сказал мужчина. Не решаясь ослушаться, Хома робко ступил на пепелище, безотрывно глядя ему в глаза, не кошачьи, как были у злыдня, но все же неестественно огромные.
Взмахнув ресницами, мужчина удивленно спросил:
– Куда ты тащишь этого человека?
Хома захлопал ртом как рыба, не произнося ни звука. Тогда мужчина повторил свой вопрос медленнее, решив, что парень не разобрал его слов.
– Я… я хочу похоронить его,– испуганно прошептал Хома, переминаясь с ноги на ногу.– Как положено.
– Вот как? – удивился мужчина одними глазами. Его рот по-прежнему был закрыт, словно зашит невидимыми нитками.– Знаешь ли ты, что этот человек желал твоей смерти? – без тени улыбки спросил он.
Хома потупился в землю:
– Знаю.
– И ты все равно считаешь, что он заслуживает того, чтобы его похоронили? – спросил мужчина.
– Я считаю, что он заслуживал того, чтобы никогда не встречаться со мною,– теребя веревку на поясе, прошептал Хома.– Чтобы жить,– с горечью прибавил он.
Мужчина задумчиво поглядел на него, ничего не сказав. Хома первый прервал молчание, осмелившись заговорить:
– Кто ты? Ты… тот самый злыдень?
Мужчина поморщился:
– Я был им поневоле. Но ты освободил меня от страшного проклятия. Дал мне возможность не жить больше как поганый паразит.
– Ах, вот как,– опечалился бурсак и с болью обернулся на тело Горивита.
– Ты освободил нас обоих,– прибавил мужчина. Но парень только горько усмехнулся.
Мужчина с презрением и одновременно с нескрываемым ликованием осмотрел пепелище.
– Долгие годы провел я в этом шинке, в надежде, что кто-то освободит меня. Но его хозяева были слишком тупы и жадны, чтобы желать этого. С каждым новым годом они только злили меня все сильнее. Спасибо тебе,– мужчина низко поклонился Хоме.
Бурсак стоял, разинув рот.
– Ты – необычный человек,– загадочно прибавил мужчина, разглядывая его.– Впрочем, ты еще ничего о себе не знаешь.
Насупившись, Хома молчал.
– Ты ненавидишь смерть,– слова мужчины эхом звучали в его ушах.– Но она повсюду тянется за тобою, находит тебя.
– Нет, нет,– сняв шапку, парень уткнулся в нее, подавив рыдания и замотав головою.
Мужчина сочувственно посмотрел на него.
– Хочешь ты того или нет, но впереди тебя ждет еще много смертей,– он помолчал.– Тебе придется быть сильным, беспощадным.
Уронив шапку в пепел, Хома стоял, обессиленно опустив руки и повесив голову. Ему не хотелось слушать мужчину, не хотелось верить его словам.
Шевельнувшись, мужчина сделал медленный шаг, ступая по руинам босыми ногами. Когда ему попадались угли и стекла, мужчина даже не морщился, никак не показывая, что чувствует боль. Его ноги при этом оставались чистыми, как будто он вовсе не шел по золе.
Выйдя на лужайку, он улыбнулся солнцу, пошевелил пальцами ног, воображая, что трава щекочет ему пятки.
– Какие приятные, должно быть, ощущения,– он взглянул на Хому, который не сдвинулся с места.
– Я хочу помочь тебе, поэтому подарю тебе амулет,– промолвил мужчина и поднял с земли камешек. Зажмурившись, он дунул на него.
Камень вспыхнул в его ладонях ярким зеленым светом. Сорвав с жилетки нитку, мужчина что-то прошептал, и она стала кожаным ремешком. Нацепив камешек на ремешок, мужчина медленно и грациозно подошел к Хоме: «На, возьми».
Хома хотел отпрянуть, но потом неуверенно протянул руку. Камень оказался неожиданно тяжелым и холодным. Взяв его, парень ощутил странные покалывания по всему телу. Словно сотни маленьких пузырьков разом лопнули у него внутри. Он испуганно ощупал гладкие края амулета. Камень переливался на солнце, иногда неожиданно становясь сине-голубым.
Мужчина обернулся на тело Горивита.
– Считаешь, этот человек достоин того, чтобы никогда тебя не встречать? – задумчиво повторил он Хомины слова.
Сжимая амулет, бурсак угрюмо кивнул.
– Но ведь тогда он не почувствует благодарности,– удивился мужчина.– И твой смелый поступок останется незамеченным.
Хома молча глядел на мужчину, не понимая, о каком смелом поступке тот говорит.
– Хорошо,– мужчина кивнул и поглядел в синее небо.– Всегда носи амулет на шее и не снимай,– прибавил он.– Со временем ты станешь не таким чувствительным и ранимым,– он улыбнулся.– Амулет защитит тебя от зла.
Бурсак с удивлением уставился на камень, не решаясь надеть его на шею. Мужчина казался ему добрым, но парень отлично помнил, как тот издевался над Горивитом и разодрал ему самому спину, едва не растерзав насмерть. Не зная, можно ли доверять мужчине и не понимая его слов, Хома глубоко погрузился в свои мысли.
Наконец он решился спросить:
– Но от чего меня может защитить этот камень? Про какое зло вы говорите?
Не дождавшись ответа, бурсак поднял глаза. Мужчины перед
