Он руководил казнью отца Мии и приговорил ее мать и младшего брата к смерти в Философском Камне. А еще приказал утопить Мию в канале.
Согласен, тот еще мудак.
Франческо Дуомо – великий кардинал Церкви Света и самый могущественный член духовенства Всевидящего. Он выносил приговор мятежникам вместе со Скаевой и Ремом.
Дуомо – правая рука Аа на этой земле. Мия начинает биться в агонии от одного вида реликвии, освященной человеком его веры.
Поэтому прирезать этого сукиного сына довольно проблематично.
Судья Марк Рем – бывший судья легиона люминатов и предводитель атаки на Тихую гору. Во время кульминационного противостояния с Мией Рем отпускал довольно неоднозначные замечания в адрес ее брата Йоннена.
Но прежде чем итреец смог объясниться, Мия его заколола.
Чем он был очень недоволен.
Алинне Корвере – мать Мии. Алинне родилась в Лиизе, но позже заняла видное место среди итрейской знати. Она была гением политики и уважаемой донной с железной волей. После неудавшегося восстания мужа ее и их малолетнего сына заключили в Философский Камень, где она умерла, охваченная горем и безумием.
Да, мне она тоже нравилась.
Дарий «Царетворец» Корвере – отец Мии и бывший судья легиона люминатов. Дарий заключил союз с генералом Гаем Максинием Антонием с целью сделать последнего королем. Вместе два итрейца собрали армию и двинулись с войском в столицу, но обоих схватили накануне битвы. Без лидеров армию быстро разгромили. Воины были распяты, а самого Дария повесили рядом с несостоявшимся королем Антонием.
Так близко, что они почти могли соприкоснуться.
Йоннен Корвере – брат Мии. Несмотря на то, что во время восстания отца он был еще младенцем, Юлий Скаева приказал заточить его в камере вместе с матерью. Мальчик умер прежде, чем Мия успела его спасти.
Аа – Отец Света, также известный как Всевидящий. Три солнца – Саан (Провидец), Саай (Знаток) и Шиих (Наблюдатель) – это его глаза. В небе почти постоянно светит одно или два из них, а посему настоящая ночь, или же истинотьма, наступает всего на одну неделю каждые два с половиной года.
Аа щедрый бог, великодушный к своим подданным и милосердный к врагам. И если вы в это верите, дорогие друзья, то вам все что угодно можно впарить.
Цана – Леди Огня, Та-Кто-Испепеляет-Грехи, Непорочная, покровительница женщин и воинов, первая дочь Аа и Наи.
Кеф – Леди Земли, Та-Кто-Вечно-Дремлет, Очаг, покровительница мечтателей и глупцов, вторая дочь Аа и Наи.
Трелен – Леди Океанов, Та-Кто-Изопьет-Мир, Судьба, покровительница моряков и негодяев, третья дочь Аа и Наи и сестра-близнец Налипсы.
Налипса – Леди Бурь, Та-Кто-Помнит, Милосердная, покровительница целителей и предводителей, четвертая дочь Аа и Наи и сестра-близнец Трелен.
Ная – Мать Ночи, Леди Священного Убийства, также известная как Пасть, сестра и жена Аа. Ная правит той частью потустороннего, что лишена света и зовется Бездной. Изначально они с Аа делили власть над небесами на равных условиях. Ная получила от мужа наказ рожать только дочерей, но впоследствии ослушалась Аа и понесла ему сына. В наказание муж изгнал ее с небес, позволив возвращаться лишь на короткий период времени каждые пару лет.
Вы спросите, что же стало с их сыном?
Как я уже говорил, дорогие друзья, это вы узнаете потом.
Волк не жалеет ягненка.
Буря не молит утопших о прощении.
Книга 1
Красная клятва
Глава 1
Запах
Ничто так не смердит, как труп.
Ему требуется какое-то время, чтобы завонять. О, если вы не успели наложить в штаны перед смертью, велики шансы, что это случится после, – боюсь, так уж устроен человеческий организм. Но я имею в виду не будничную вонь дерьма, дорогие друзья. Я говорю о слезоточивом аромате обыкновенной смерти. Ему требуется пара перемен, чтобы раскочегариться, но, едва он дойдет до нужной кондиции, забыть его уже невозможно.
Прежде чем кожа трупа потемнеет, глаза мертвеца подернутся белой пленкой, а живот его вздуется, словно жуткий воздушный шарик, вы почувствуете этот запах. Приторный, он проскальзывает в горло и крутит вам желудок, словно маслобойка. По правде говоря, мне кажется, он взывает к чему-то первобытному в смертных. К той части разума, что боится темноты. Которая точно знает, что кем бы вы ни были, что бы ни делали, однажды черви получат свое, и все, кого вы любите, умрут.
Но все же трупам нужно время, чтобы засмердеть так сильно, чтобы их можно было учуять за милю. Посему, когда Слезопийца уловила терпкий запашок, принесенный ашкахскими ветрами-шептунами, то сразу же поняла, что трупы пролежали там не меньше двух перемен.
И их, видимо, чудовищно много.
Женщина натянула поводья, останавливая верблюда, и показала кулак своей команде. Мехарист в следовавшем за ней фургоне увидел сигнал, и длинная извивающаяся цепочка каравана постепенно замедлилась. Звери плевались, ревели и топали по песку. Жара стояла просто невыносимая, два солнца опаляли небо до ослепительно голубого цвета, а пустыню вокруг – до пульсирующего красного. Слезопийца достала флягу из седла и отпила теплой воды. С ней поравнялся Чезаре, ее правая рука.
– Неприятности? – поинтересовался он.
Слезопийца кивнула на юг.
– Похоже на то.
Как и весь ее народ, двеймерка была высокой – два метра ростом, в каждом сантиметре сплошные мышцы. Кожа у нее была смуглая, лицо украшали замысловатые татуировки, присущие всем жителям Двеймерских островов. Бровь, молочно-белый левый глаз и щеку рассекал длинный шрам. Женщина была одета как мореплавательница: носила треуголку и старый капитанский сюртук. Но бороздила она океаны из песка, а единственной палубой ей служил пол фургона. Много лет назад, после кораблекрушения, погубившего всю ее команду и груз, Слезопийца решила, что Мать Океанов от души ее ненавидит.
С тех пор она путешествовала только по пустыне.
Капитан прикрыла глаза от ярких солнц и, сощурившись, всмотрелась вдаль. Вокруг бесновались ветры-шептуны, от которых волоски на шее вставали дыбом. До Висельных Садов оставалось еще семь перемен, да и работорговцы часто пользовались этим маршрутом даже в глубоколетье. Однако близился истиносвет, в небе уже пылали два солнца, и двеймерка надеялась, что в пустыне будет слишком жарко для драмы.
Но эту вонь было ни с чем не спутать.
– Доггер! – крикнула она. – Граций, Лука, берите оружие и идите за мной. Пылеход, продолжай играть железную песнь. Если кракены сожрут мою задницу, я вернусь из бездны и сожру тебя.
– Да, капитан! – ответил крупный двеймерец.
Он повернулся к приспособлению из железных труб, привинченному к последнему фургону в караване, взял большую трубу и начал молотить по нему, как по непослушному псу. Диссонирующая мелодия железной песни присоединилась к сводящему с ума шепоту, дующему с севера пустыни.
– А как же я? – спросил Чезаре.
Слезопийца улыбнулась своему помощнику.
– Ты слишком симпатичный, чтобы тобой рисковать. Оставайся здесь. Присмотри за товаром.
– Они
