— Капитан Картнер, ваши близкие родственники прибыли. Родительница и брат. Шестой выход. Будете встречать или отдать приказ о сопровождении?
Я абсолютно точно могла сказать, что ни мама, ни брат… любой из братьев не приехали бы ко мне в жизни! Я точно так же могла с абсолютной уверенностью утверждать, что мои родственники никак и никаким образом не могли узнать, где я — у меня в контакте «семья» стоял Полиглот… Чего я не знала точно, так это сколько минут у меня есть на встречу с сахиром.
— Встречу! — почти крик.
Я вскочила и бросилась к двери, распахнула, не закрывая, бегом бросилась по мертвенно-белому, залитому светом дневных ламп коридору, оббегая персонал, прижавшись к стене, когда мимо меня провезли каталку с уже обритой и частично оперированной Герной Шверг. У нее помимо капельницы на каталке был установлен датчик слежения за сердцем и давлением крови… Плохо. Очень плохо.
— Как она? — спросила у проходящего мимо доктора Этта.
Завтра утром ему предстояло оперировать меня.
Хирург, с которым мы разговаривали сегодня до обеда, остановился, постоял, сжимая кулаки, затем устало ответил:
— Мы прогнозировали проблемы на этапе внедрения пси-связи. К сожалению, к моему мнению не прислушались.
И ушел, держа в руке сейр и сверяясь с показателями системы жизнеобеспечения Герны. Учитывая, что он не отходил от майора Шверг, доктор Этт ожидал ухудшения ситуации. И оно случилось — Герну не довезли до палаты, как запищал датчик отслеживания сердца… Вой сирены. Красный код. Две бригады медиков, мгновенно приступившие к спасению жизни специалиста…
Я сбежала.
Сначала шла быстрым шагом, сжимая кулаки и не оборачиваясь… Потом, когда красный код сменился черным, побежала. Быстро, так быстро, как только могла, под завязку накаченная транквилизаторами.
Позади верещала сирена, вдали слышались крики доктора Этта, кто-то вслух отсчитывал секунды смерти майора Герны Шверг, а я просто бежала, отчетливо понимая — возможно, завтра что-то пойдет не так уже со мной, и тогда я просто больше никогда, вообще никогда его не увижу.
Шестой выход — самый отдаленный. Самый охраняемый. Я очень надеялась, Саттард догадается отойти подальше от камер, и не ошиблась в нем. Мама и сахир стояли шагах в ста от выхода, в тени укутываемого сумерками сада, и обсуждали одно из деревьев.
Я замерла у выхода, прижав руку к груди, чтобы хоть как-то унять безумно бьющееся сердце, и придерживаясь за стальную стену, чтобы не упасть от головокружения после пробежки.
Не знаю, как он почувствовал, что я рядом.
Но почувствовал.
Прервав разговор с моей матерью, он развернулся и посмотрел на меня так, что, несмотря на все расстояние, возникло ощущение, что он стоит рядом. Совсем рядом. Стоит только руку протянуть.
Мы смотрели друг на друга несколько секунд, а потом он сделал ко мне шаг, а я побежала. Так быстро, как только могла, не замечая расстояния, своей усталости, головокружения — ничего.
И когда Саттард поймал в крепкие объятия, это был самый счастливый момент в моей жизни. Самый лучший. Самый потрясающий! Его сильные руки, его запах, его тепло… его хриплый стон «Лея»… он…
Я обнимала Саттарда, прижавшись к нему всем телом, и просто поверить не могла, что он здесь. Это было как сон… самый лучший из снов… Сон, в котором смешалось пение цикад, аромат теплого леса, запах цветов и мужчина, которого я так сильно любила.
— Мне кажется или ты ни на секунду не поверила, что я твой брат? — целуя мои волосы, тихо спросил он.
— Ни на секунду… — ответила, чувствуя, как по щекам текут слезы. Прижалась к нему сильнее и добавила: — У меня в контактах «семья» стоит номер Полиглота.
— Та-ак, — протянул Саттард, сжимая крепче, — значит, времени на разговоры у нас нет.
Молча кивнула, слезы потекли быстрее… примерно как и время, которого у нас оставалось все меньше. Я слишком отчетливо понимала — Барбаре, заподозрившей неладное, хватит нескольких минут, чтобы выяснить очевидное: мою семью никто о предстоящем не уведомлял. Возможно, она затратит на пару минут больше, потому что меня все еще толком не восстановили в системе, так что до «контактов срочной связи» она доберется чуть позднее, но и это вопрос одной-двух минут.
И я не ошиблась — вой сирены системы безопасности раздался почти сразу.
И самый лучший из снов и видений раскололся на куски, ранящие ярким светом, отдаленным, но приближающимся топотом киборгов, светом прожекторов, криками охраны.
В этом хаосе шума и светопреставления сахир обнял мое лицо ладонями, заставил посмотреть на себя, взглянул на мои мокрые от слез глаза и тихо спросил:
— Лея, можно я тебя заберу?
И сердце остановилось.
Вокруг нас все так же пространство вспыхивало от света, уже был виден блеск отполированных корпусов приближающихся полицейских киборгов, но все, что я видела, — его глаза и вопрос, на который он ждал ответа.
Вопрос, на который я не могла ответить «да». Просто не имела права. Ни морального, ни материального, никакого. Как бы сильно я ни хотела вернуться в те минуты и часы, когда он был рядом… Просто не могла…
— Лея? — хриплый вопрос, а подбежавшие полицейские уже отдают приказ поднять руки и медленно опуститься на колени.
Я вздрогнула. Бросила быстрый взгляд на полицейских киборгов, на маму, которая смотрела на меня с безучастным видом, как смотрела всегда после смерти отца, на охрану базы, рассеивающуюся за прикрытиями, — это киборгами можно было рисковать, людьми на Гаэре не рисковали.
— Лея, — тон сахира стал властным, — посмотри на меня.
Я вдруг поняла, что не смогу. Просто не смогу. Мне достаточно будет всего одного взгляда, чтобы забыть о Гаэре и своем долге служить моей родине. Долге, который я поклялась исполнять.
— Лея! — Его ладони, обнимающие мое лицо, дрогнули.
Не позволяя себе взглянуть в его глаза, я прижалась, уткнувшись лбом в плечо Тени, и очень тихо сказала:
— Ты пришел с мамой, я просто классифицирую это ошибкой системы, и вам позволят уйти без проверки.
Вздохнула,