- Это даже не просто долголетие это практическое бессмертие. Точно сказать никто не может, но по предварительным данным продолжительность жизни может превысить тысячу лет. Ты представляешь тысяча лет активной жизни. И ты тоже сможешь присоединиться к когорте бессмертных. Я тебе обещаю.
- А как часто надо пересаживать железу.
- Примерно каждые 50 лет. Не скажу, что процедура совсем безболезненная, но она уже достаточно отработана и не имеет побочных эффектов.
- Значит, ради того, чтобы кто-то прожил тысячу лет, необходимо загубить как минимум двадцать человеческих жизней? Причем молодых жизней?
Спросил "Аквалангист" холодным тоном. Но это был уже не совсем вопрос или вернее совсем не вопрос.
Дарий взвился словно пчелой укушенный. Конечно, он боялся этого человека. Да любой, кто в здравом уме, испытывал бы страх. Но еще он взбесился, взбесился так, словно беспробудный тупица пытался его перехитрить. А этого он терпеть не мог. Дарий чуть ли не кричал:
- Вот только давай без этого кокетства. Ты офицер отряда специальных операций, а говоришь словно истеричная курсистка. Или ты действительно полагаешь, что на островах Баклии ты восстанавливал демократию. Ты просто устранял неугодных и получал за это солидное вознаграждение! А разве ты не знаешь, что после посещения твоим отрядом Кирана страна была ввергнута в кровопролитную гражданскую войну! И эта кровавая вакханалия не собирается прекращаться! Разве ты не знаешь, что для того чтобы в твоем доме исправно работало отопление, кондиционер, был полных холодильник и ты пользовался всеми благами цивилизации какие-то люди должны вывозить мусор, убирать и ремонтировать дороги, стирать твое белье, где-то там за океаном кто-то должен голодать и где-то там должна литься кровь!
Произнося свою тираду, Дарий эмоционально размахивал руками. "Аквалангист" сделал неуловимое движение и оказался лицом к лицу с главврачом. Он схватил Дария за правую руку и без усилий, сломал ему все пять пальцев, цедя, при этом, сквозь зубы:
- Все это так. И какое-то время я с этим мирился. Так как любил красивые и быстрые машины, красное вино и мулаток с шикарными фигурами. Но вы перешли все допустимые и недопустимые пределы. Вся ваша философия за гранью добра и зла.
Дарий кривился от боли, сдерживая крик. Закричать для него означало бы потерять лицо. Он плотно сжал челюсти и сказал:
- Так вон оно что, добро и зло. Тебе дураку кто-то промыл мозги божественными сказками про остров умиротворения. Могу тебя огорчить нет его. Есть только остров вечных страданий. И не попасть туда можно только лишь живя вечно. И у тебя есть такой редкий шанс. Ты понимаешь?!
"Аквалангист" отпустил руку главврача и сказал:
- Не к чему все это. Я не хочу жить вечно в вашем мире. И мы слегка отвлеклись. У меня к тебе еще несколько вопросов. "Импульс" это твое детище?
- Да.
Не без гордости ответил Дарий.
- И ты запустил его через детскую компьютерную игру?
- Это была самая дебильная ирга. Мы с ней долго возились, чтобы отобрать весь человеческий мусор.
- В эту игру играл мой племянник.
Тихо сказал "Аквалангист", но Дарий его прекрасно расслышал и похолодел от страха. Теперь про быструю смерть ему остается только мечтать.
- Но парнем он был действительно глуповатым да еще раздолбаем редкостным.
Дарий слегка расслабился.
- Кроме того он баловался наркотиками.
Дарий подумал, что может быть еще сумеет выбраться из этой ситуации. Но последняя фраза прозвучала как приговор.
- Но я любил его как сына.
Закончил разговор "Аквалангист" вновь подходя вплотную.
Когда бывший офицер отряда специальных операций покидал окрестности больницы, внутри ее прогремела серия небольших взрывов. Сами эти взрывы больших повреждений не произвели. Но был разрушен газопровод в нескольких местах и выведены из строя защитные клапаны. Теперь перекрыть поток газа было невозможно. Из двух тысячелитровых цистерн под бешеным давлением потек канцероген. Сама по себе жидкость практически безвредная, но при взаимодействии с природным газом жидкость превращалась в адскую смесь. Спецназовец не был химиком, но он прекрасно знал, что примерно через семь минут на месте больницы останется лишь гигантский черный пузырь спекшегося бетона.
