Светло-сиреневые заросли приближались, и вскоре я увидел небольшую рощу… нет, не деревьев, а каких-то гипертрофированных цветов. Сначала катер начал пробираться между еле выглядывающими из воды росточками с одним или двумя бутонами. По отдельности ничем особым эти цветы не впечатляли — чем-то похожи на колокольчики. Но постепенно к центру зарослей количество цветов на более старых стеблях увеличивалось, и именно их соцветия давали очень интересные результаты. Когда прошли еще глубже, стало казаться, что кто-то разместил на высоких шестах целую выставку грамотно подобранных букетов, которые отличались друг от друга не только размерами, но и оттенками сиреневого.
В общем, красиво, особенно в таких масштабах. Выставленные в цветочном магазине нерукотворные букеты «венерок» меня особо не вдохновляли, но вот такие заросли все же заставляли смотреть на них с восхищением, как на некое чудо природы.
Выведя катер в небольшую заводь посреди зарослей, я перекрыл подачу пара в коловратный двигатель. Боря тут же с другого борта сбросил якорь.
После этого мы практически синхронно разблокировали передние кресла и повернули их на сто восемьдесят градусов. Затем, подняв дополнительные бортики, организовали стол. В итоге получился вполне удобный салон для отдыха компанией на пять человек, так что нам четверым было еще и просторно.
В восемь рук мы начали сервировать походный стол привезенными с собой вкусностями. В процессе я исподтишка наблюдал за своими друзьями.
Да, именно друзьями — иначе и не скажешь.
Худой и невысокий бывший железнодорожный инженер Боря Хват за последнее время растерял часть своей рассеянности и робости. Он даже понемногу научился распекать подчиненных в наших мастерских, но делал это без крика и ругани — вежливо и при этом достаточно жестко. А вот кто совсем не изменился с момента нашего знакомства — так это Давид Аронович Бронштейн, он же Дава — рыжий здоровяк, национальность которого выдавал лишь солидный шнобель.
Третьим моим другом, точнее самым первым, кто стал оным в этом мире, был Леха — Алексей Карлович Вельц. Этот тоже на немца походил слабо — невысокий, стройный и темноволосый. Сейчас Леха, как и я, лишь автоматически занимался сервировкой, глазея на окружающие красоты. Даже догадываюсь, что именно он высматривает.
— Леша, цветочки будем собирать на обратном пути.
Леха густо покраснел, чем вызвал необидный смех нашей компании.
Впрочем, лично мне было не очень-то смешно. Та, для кого он собрался рвать цветы, успела изрядно попить моей кровушки и испортить нервов. Нынешняя почти официальная невеста Лехи некогда вбила себе в голову, что влюблена в меня, и явно не собиралась стесняться в средствах достижения своей цели.
Да эта пигалица едва не довела нас с Лехой до дуэли!
Сейчас дочь уездного судьи вроде немного успокоилась. Впрочем, перед скандалом на балу я тоже так думал. Ладно, не будем забивать себе голову еще и тараканами Лизоньки. А начнем праздновать, потому что на то имеется солидный повод.
— Итак, господа хорошие, — сказал я, подождав, пока Дава откупорит бутылку и нальет мне в бокал пенистого напитка, — собрались мы здесь не только по поводу испытаний катера и для пития шампанского, но и чтобы отметить знаменательное событие.
— Ты надумал жениться? — ехидно спросил Дава, хотя этот рыжий скот был единственным, кроме меня, кто знал причину празднества, потому что сам же и оформлял бумаги.
— Боюсь, что тебе придется сделать это раньше.
Дава моментально растерял все ехидство:
— Ты что-то знаешь? С тобой говорил мой отец? — зачастил наш юрист, причем так взволнованно, что пришлось его успокаивать:
— Не трясись, никто со мной не говорил. Просто я жениться не собираюсь в принципе, а вот тебе рано или поздно придется.
— Надеюсь, это случится как можно позже, — проворчал Дава, откидываясь на спинку сиденья.
— Так вот, — продолжил я прерванную речь, — у нас знаменательное событие. Раньше мы были просто дружной компашкой, но среди нас имелось, так сказать, слабое звено.
— Куда уж нам, простым смертным, до вас, магнатов, — с показным недовольством проворчал Леха.
Хотя доля искренности в его голосе присутствовала.
— Ну, теперь-то у тебя не будет повода для ворчания, — улыбнулся я хмурому другу, доставая из планшета документ. — Со вчерашнего дня ты являешься акционером компании «Механикусы».
Оформляя разрешение на деятельность нашего предприятия, я в шутку решил использовать прозвище, которым нас наделила народная молва.
— Да ладно! — опешил Леха, вцепляясь в бумажку, которая подтверждала его владение тремя процентами акций предприятия. — Мне же вроде не за что.
— Вот только не надо прибедняться, — вполне искренне возразил я другу.
Так уж случилось, что, когда я пытался объяснить Боре, как должен выглядеть мой новый паромобиль, инженер изобразил на листе довольно примитивный и угловатый чертеж. Моя совесть и осознание собственной бездарности не позволяли вообще браться за карандаш для рисования. Но тут нам на помощь пришел явившийся в гости и мающийся от скуки Леха. Он за пару минут изобразил именно то, что я пытался передать на словах, да еще и приплел что-то от себя. Получилось даже лучше, чем в моих фантазиях.
Мы начали шпынять парня, и он, краснея, сознался, что обучался рисованию у настоящего художника. Не то чтобы наш друг имел к этому тягу и великий талант, но тогда выбор у Лехи был небогатым — еще его маменька пыталась запихнуть свое любимое чадо на балетные курсы и уроки игры на скрипке. Так что выбор был очевиден.
В итоге именно Леха стал содизайнером всех трех машин, которые за полгода выпустила наша мастерская. Конечно, основную часть дизайнерских идей я тупо копировал из воспоминаний о родной реальности, но без помощи художника было бы намного сложнее, особенно на этапе переговоров с заказчиками.
Предусмотрительно купленный формовочный пресс позволял воплощать в металле почти все наши фантазии. Конечно, до уровня автозавода, даже по местным непритязательным меркам, мы вряд ли дорастем, поэтому постараемся взять качеством и оригинальностью.
В общем, свою долю Леха заслужил на все сто процентов.
— А у меня не будет с этим проблем на службе? — после приступа радости все же обеспокоился юридической частью дела помощник следователя Топинской полицейской управы.
— Ну у меня-то их нет, — поспешил я успокоить друга.
— Ха, ты же у генерал-губернатора в любимчиках ходишь. Да и мало ли что вам, новгородцам, позволено…
— Ничего нам такого не позволено, — парировал я.
Действительно, несмотря на особый статус Новгорода в составе империи, отдельных преференций у выходцев из торгово-магической республики не было.
— Плату из других рук, кроме государевых, вы принимать не можете, потому что это будет взяткой, — тут же всунул свои пять копеек Дава. — А вот обоснованное
