Мужчины больше не задерживались, последовали дальше по коридору.
— Что встала? Пошли, — очнулся от небольшого ступора и её конвоир.
Потапов был пьян.
Стоило Кате переступить порог его кабинета, как она поняла, что интуиция её не подвела.
— Катееерииина, — нараспев приветствовал её товарищ капитан.
За Катей с тихим хлопком закрылась дверь, отрезая её от внешнего мира.
Наручники с неё никто не снял, хотя раньше всегда расстегивали.
Егор Потапов в одной рубашке сидел за столом. Китель висел на спинке кресла.
Руки, переплетенные пальцами в замок, лежали поверх стола на каких-то бумагах.
— Добрый вечер, Егор Васильевич, — негромко произнесла Катя, по-прежнему стоя около двери.
Пройти её не приглашали.
Потапов посмотрел на неё, усмехнулся и вальяжно откинулся на спинку кресла.
Вроде бы и красивым мужиком был Потапов, но Катя не могла отделаться от ощущения какой-то подсознательной брезгливости. Прямоугольный подбородок с дневной синеватой щетиной, тонкие губы, по-мужски крупный нос, брови вразлет.
Глаза темно-синие, обрамленные густыми ресницами. Широкий нос. Черные волосы, в которых нет-нет да проскальзывала начинающая седина. На вид Потапову можно дать лет сорок-сорок пять. Ещё молодой мужчина. А вот руки Кате не нравились даже больше его глаз. Не проходящие ссадины на сбитых до крови костяшках наводили на нехорошие мысли, пугающие. До дрожи, до скручивания в животе, да и воспаленный, усталый и измученный мозг подкидывал одну картинку «краше» второй.
Катя была выжата, как сухой лимон. Морально и физически. Она уже не понимала, чего от неё хотят, потерялась во времени. Где-то осталась зацепка, что с ней происходит что-то неправильное, да и её дело ведут как-то сумбурно. Она, конечно, ничего не понимала в оперативных делах, расследованиях, обвинениях, но эта мысль её не отпускала.
— Проходи, Катерина. Присаживайся на… диван, — сказал Потапов и недобро усмехнулся, складывая руки на груди.
Да, точно пьян. Глаза помутнели, волосы растрепаны, да и запах алкоголя в кабинете присутствовал. Катя не пила, поэтому остро реагировала на спиртные пары.
Ничего не говоря, стараясь не смотреть на капитана, прошла на небольшой кожаный диван. Села.
Сидеть с заведенными за спину руками было некомфортно. Но она тешила себя иллюзией, что раз ей не сняли наручники, значит. разговор будет коротким.
Наивная.
— Что скажешь, Катя?
От мужского сального взгляда бросало в холодный пот. Если ранее на допросах Потапов хоть и окидывал её заинтересованным, нет, даже похотливым, взглядом, но опять же, мельком, из-под опущенных ресниц, сегодня вечером все маски и ширмы были сброшены.
— Я уже всё вам сказала, Егор Васильевич, — спокойно, немного отстраненно ответила она.
— Даааа… Сказала. Ты вообще очень покладистая девочка.
А вот и переход на «ты».
То, что недопустимо.
Катя снова постаралась не реагировать на провокацию.
Сидеть и молчать, пока не спросят.
Кричать и звать на помощь смысла не было.
Её привели к Потапову, потому что вызвал.
Для чего?
На этот вопрос лучше не отвечать.
Как и не вспоминать слова врача, что осматривала её.
«Девочка, ну держись. Жалко мне тебя. По-бабьи… Если узнают наши… Они же, черт, ставки будут делать, кто тебя…»
Катя не считала себя глупой, но додумывать, почему врачу стало её жалко, не желала.
Изнасилование — меньшее из бед, что свалились на неё за последнюю неделю.
Про то, что будет на зоне, она даже думать не могла.
— Простите? — ей всё же пришлось посмотреть в его сторону.
Потапов усмехнулся.
— Ну-ка, задери подол. Катерина. И покажи мне свои трусики. Знаешь, ни разу не видел трусики на целке. Они уже высохли, Катерина? Или они у тебя ещё мокрые после стирки?
Глава 2
РУСЛАН
— Мля, как же задолбали эти телевизионщики. Когда они угомонятся?
— Когда я сяду.
— Ну-ну, пусть мечтают.
Шарапов подошел к нему, достал из кармана незаметно переданные конвоиром ключи и открыл наручники. Руслан приглушенно выругался и потер запястья. Боли не было, неприятно.
— Ну, здравствуй, брат.
— Здравствуй.
Мужчины обнялись, похлопав друг друга по плечам.
— Рус, придется тебе здесь проторчать дня два. Извини, никак. Завтра снова, сука, нагрянут с проверкой. Нужен ты. Иматов не подойдет.
Руслан коротко кивнул, вернулся к креслу, сел и вытянул ноги.
Его выдернули два часа назад. Позвонил Шарап и сказал, что ребята уже выехали.
Руслану и собираться не пришлось — он был наготове. Ему уже сообщили, что готовится новая волна репортажей о коррупции в верховных слоях власти. Его сто процентов приплетут.
Руслан Коваль зло оскалился. Да, пожалуйста, мать вашу, приплетайте, сколько влезет. Трепитесь по «ящику», что толку-то? Опять засрут народу головы, перед выборами всем расскажут, какая власть хорошая, как она борется с казнокрадством и прочее бла-бла. Пройдут выборы, и снова всё встанет на круги своя.
— Иматова пока закрой. Денег его семье ребята завезут.
— Как скажешь. Выпить будешь?
— Давай.
— Сигару?
— На хрен. Бросил. И тебе советую.
Шарап невесело усмехнулся.
— Бросишь тут, с этой работой. На пенсию выходить надо.
— Пенсия? Ты смеешься? Где ты и где почтенные граждане на заслуженном отдыхе?
Шарап, тебе ещё пахать и пахать.
Мужчины коротко засмеялись, хотя обоим было не до смеха.
Предстояло решить несколько серьезных рабочих процессов, да и кое-какие проблемы нарисовались. Требовалось вмешательство Коваля.
Начальник полиции подошел к шкафу, открыл дверцу, достал коньяк и два бокала.
— Закуску сейчас организуют.
— Давай по одному, и я пойду в камеру. Лучше туда всё.
— С чего это ты?..
— Вопросы завтра порешаем.
— Не в духе?
— Слабо сказано.
— Значит, нужна девочка.
— Значит, нужна, — серые глаза Руслана опасно блеснули.
Чем хороши давние знакомства — тем, что знаешь друг друга, как облупленных.
Предпочтения, настроения. Они с Шараповым были не просто хорошими знакомыми, почти братьями, не по крови, а по духу. Много прошли, много пережили.
Работали не над одной операцией. Кому, как не Володе, знать, что когда он зол. когда на пределе, когда готов крушить мебель и выбивать из кого-то дух, ему нужна женщина. Покладистая и на всё готовая.
Об этой прихоти Генерала знал не только Шарапов. Многие. Особенно те, кто попадал с ним в горячие точки. Когда кипение возрастало до максимума, когда у многих срывало крышу, а кровь лилась, Генерал трахался. Всегда и везде. Кому наркота, кому алкоголь, ему женщины. Темные, светленькие, худышку, пышечки — всё одно. Была бы мягкая плоть, в которую можно врезаться до озверения, до полного обнуления, чтобы в голове звенело от пустоты. Чтобы ни одной мысли не осталось, чтобы пах ныл от дичайшего удовлетворения.
Первое время молодые скалились. Мол, а чего это дают бабы Генералу? Потом. познакомившись с ним поближе, умолкали. Вообще ничего не говорили при его приближении, только коротко и по существу, если он спрашивал. За его спиной — тем более. Здоровье у всех одно, и зазря его растрачивать никому не хотелось.
Генерал выпускал пар не только с девочками. Под его тяжелую руку попасться было чревато последствиями.
Руслан в большинстве случаев
