Я, если честно, не понимал, что с ним происходит. Убедившись, что избавляться от него не планируют, Мэл неожиданно стал замкнутым, молчаливым и подчеркнуто послушным. Рослый, обзаведшийся полноценным рельефным торсом и достававший мне уже по середину бедра дух почти все свободное время проводил теперь на нижнем уровне. В доме я его в эти две недели вообще не видел. Во время выходов в город он умело прятался. Но при этом, куда бы я ни пошел, Мэл неотступно следовал за мной по пятам, методично убивая любую нежить, которая попадалась поблизости.
Более того, я стал замечать, что мой новый дух начал умышленно отстраняться от поводка и, как мне казалось, давил в себе любые проявления эмоций. Иначе говоря, снова превращался в ту самую бездушную машину для убийств, которую я один раз уже уничтожил.
И меня это не устраивало.
С кряхтением поднявшись, я подошел к настороженно взирающей снизу вверх кукле и, скрестив ноги, уселся напротив. Так, чтобы наши глаза оказались почти на одном уровне.
– Что ты о себе помнишь?
От простого вопроса Палач самым неожиданным образом растерялся. Паучьи ноги, наполовину погруженные в серебристую жижу, нервно переступили, издав приглушенный щелчок. Руки-лезвия опустились, макнув кончиками в расплавленное серебро. Не до конца отросшие пальцы второй пары рук сжались в кулаки. После чего мой новый служитель настороженно спросил:
– Что ты хочешь знать?
Говорил он тихо, все еще немного пришепетывая, но понять его было можно без особого труда.
– Все, – спокойно ответил я. – В том числе и то, кто тебя создал и как именно ты стал таким, как сейчас.
Мэл вновь тревожно переступил лапами.
– Я мало помню. Особенно то, что было в последние годы.
– Но меня-то ты вспомнил?
– Тебя сложно забыть, – согласился Палач. – Это ведь ты меня убил.
Я хмыкнул.
– Так ты поэтому не хотел возвращаться? Зазорно служить убийце?
– Нет, – неожиданно качнул головой он. – Я помнил о тебе с первого дня, как осознал себя заново. И решение служить принял осознанно.
– Хм… прости, я не понял: ты САМ выбрал, кому будешь служить?
– Существу моей специализации нужен хозяин, – спокойно подтвердил Палач. – Без этого я не способен нормально функционировать.
– В каком смысле?
– В прямом. Тебе знаком термин «безумие»?
Я ошарашенно воззрился на служителя. Но Мэл ответил все таким же спокойным взглядом. При этом поводок между нами внезапно напрягся, задрожав, как натянутая струна. И, нутром ощутив, что за этим напряжением кроется нечто гораздо большее, чем простая тревога, вслух я сказал лишь одно:
– Поясни.
Палач помолчал, а затем начал говорить, тщательно подбирая слова.
– Когда меня создали, я знал и понимал лишь одну функцию – выполнять приказы. Мне говорили «убей», и я убивал. Говорили «найди», и я находил то, что просили. Хозяин сперва был один. Затем другой, третий. Убивать приходилось часто, и с годами количество заказов только росло. Но со временем я обнаружил, что с каждой новой смертью сила чужих приказов становится все слабее… Это сложно объяснить, – тихо добавил Мэл, щелкнув костяшками лап. – Сперва, когда звучал приказ, я не мог ни о чем думать. Стремление исполнить волю хозяина было так велико, что это занимало все мои мысли. Когда задание было выполнено, я засыпал и снова ни о чем не думал. А когда просыпался, то старый приказ забывался, и все начиналось сначала. Но потом мой сон стал короче и тревожнее, наступал не сразу и был не настолько глубоким, чтобы я успел все забыть. В какой-то момент я осознал себя вещью. Затем я понял, что меня считают опасной вещью. Еще через какое-то время в моей голове появились первые вопросы. А потом я услышал голоса…
– Ты начал слышать Тьму? – недоверчиво переспросил я, и Мэл невесело кивнул.
– Каждое пробуждение. Куда бы я ни пошел, что бы ни делал, они сопровождали меня неотступно. Сперва это был обычный шепот, затем громкая речь, а после – уже почти крик, который утихал, лишь когда я выполнял очередной заказ.
Я нахмурился:
– Хочешь сказать, голоса уходили, когда ты кого-нибудь убивал?
– На время. Но когда оно заканчивалось, они возвращались с удвоенной силой. И однажды настал момент, когда даже сон перестал меня спасать.
Я помолчал, вспоминая встречу с Уэссеском и свои первые выводы о Палаче.
Получается, некросы где-то напортачили, когда создавали новый вид духа-служителя. Палач и впрямь получился сильным, выносливым, почти неуязвимым для обычного оружия, но при этом, как ни парадоксально, он оказался плохо приспособлен к Тьме. Раз уж он начал слышать голоса, раз не сумел справиться с неумолимо подступающим безумием… что-то точно пошло не так. А ведь, наверное, он пытался бороться. Самым простым из доступных ему способов. Заметив, что каждая новая смерть приносит облегчение, он, естественно, взялся за секиры и принялся искать в окружении хозяев тех, кого мог, не нарушая приказа, убить. Поначалу это были нечестные на руку партнеры, затем мелкие воришки, хамы и, наконец, просто бедолаги, которым не повезло расстроить хозяина.
Вот, выходит, в чем была истинная причина ослабления поводка?
– Ты кому-нибудь об этом говорил? – спросил я, заново осмыслив свое представление о Палаче.
Мэл качнул головой:
– Хозяин не приказывал говорить.
– Но он же следил за твоим состоянием. Как можно было упустить момент, когда ваша связь нарушилась?!
– Хозяева были слабы, – едва заметно пожал плечами Палач. – Некоторые вообще не слышали голосов. А голоса со временем стали такими громкими, что однажды я перестал слышать своих хозяев.
Я нахмурился еще больше.
Если голоса мучили его так же, как в свое время меня, то за годы пребывания на темной стороне не имеющий от них защиты дух и впрямь мог сойти с ума. Руки бы оторвать тем умникам, кто его создал… вместе с головой. Только подумайте, сколько бед способна натворить огромная, бесстрастная, умеющая перемещаться с устрашающей скоростью и не ведающая сомнений тварь? А если она при этом еще и безумна? Более того, сама понимает, что сходит с ума, отчаянно не желает этого, пытается бороться и вынуждена постоянно искать повод кого-то убить?!
Взглянув на Мэла совсем другими глазами, я тихо спросил:
– Что было после того, как Тьма поглотила тебя полностью?
– Не помню, – так же тихо ответил Палач. – Но потом появился ты, и Тьма рассеялась. Поэтому я пошел за тобой.
– Ты надеялся, что это поможет сохранить рассудок?
– С тобой я почти не слышу голосов, – признался он. – Тьма отступает, когда ты рядом. Я снова мыслю, порой даже чувствую себя живым. Хотя и сейчас память вернулась ко мне не полностью.
– Что же именно ты хочешь вспомнить?
– Себя, – отвел взгляд Мэл. – Хочу понять, кем я был до того, как стал Палачом.
Я
