В гору поднялась Настя, запыхалась, жарко ей. Отдышалась, прошла вглубь от опушки – след, между деревьями петляющий, пропал. Огляделась Настя вокруг, глаза напрягая - в стороне саночки опрокинутые.
Подошла ближе. Пустые они. А чуть поодаль холм снежный. Кинулась Настя к нему, разгребает руками озябшими снег подмерзший, в груди замирает все – вдруг Ванечку увидит!
И правда, пальцы коснулись тулупа овчинного. Вздрогнула Настенька. Усерднее принялась раскапывать. Раскопала – лежит Василь, лицо синеватое, твердое, коркой ледяной покрыто. Волосы белые от инея. Коснулась Настя волос его, прядь хрустнула и осыпалась.
- Василь, - только и прошептала.
Не замерз бы он так даже в лютый мороз. Догадалась Настенька, кто руку приложил. Вот только с Ванечкой что произошло? Жив ли? Разрыдалась она от мысли, что сына больше не увидит. Знать хотя бы, что хорошо все с ним, и то легче было бы сердцу ее.
Вспомнила, что говорил Морозко, что если вдруг захочет его увидеть, позвать сможет.
Не верила Настя, что не для красного словца он сказал, а если же и правда то была, то за временем и позабыть он мог о своих словах.
Узнать бы, что с Ванечкой…
Несмело крикнула:
- Морозко!
Никто не пришел.
Крикнула громче. Еще. Еще и еще. Только эхо отвечало ей со всех сторон. А Настенька кричала до тех пор, пока голос в хрип не сорвался. Спрятала она лицо в ладони и завыла по-бабьи. Не придет Морозко, с места не сдвинется, пока не замерзнет. Зачем ей жить дальше?
Почудилось ей, что на плечи теплое что-то опустилось. Руки от лица отняла, смотрит – шуба на ней меховая. Подняла голову – Морозко рядом стоит, улыбается, ладонь протягивает. Помог он Насте с земли холодной подняться.
- С Ванечкой что? – спросила первым делом.
- Дома он.
- Увидеть хочу.
Кивнул Морозко:
- Смотри, - взмахнул рукой, и воздух перед ним задрожал.
И видит Настя, словно в оконце, палаты просторные, кроватку резную в богатом убранстве, а в ней Ванечка лежит, улыбается, за снежинками, порхающими над головой, наблюдает.
- Рано в нем дар проснулся. Почему не позвала меня?
- Боялась, что заберешь его.
- А теперь боишься?
- Не боюсь.
Усмехнулся Морозко.
- Чего бояться? Все равно уже забрал, - глаза заплаканные подняла на него.
- И тебя заберу. Мать моему сыну нужна. А мне жена. И любимая.
Не поверила Настя, подумала, что ослышалась. Ведь не виделись они с того раза, не разговаривали.
- Тоже не верил, что бывает так, будто прочитал ее мысли. - Жизнь твою забрать хотел, да только ты сердце мое раньше забрать успела. Не сразу понял, что со мной происходит. Видеть желал тебя, голос твой слышать, знать, чем живешь, о чем думаешь. Да только не вспоминала ты обо мне. Замуж вышла за этого. Злился тогда на тебя. Жемчугом осыпал, думал, хоть вспомнишь. Злился потом, когда в ребенке сына признал, и понял, что говорить о нем мне не собираешься. Злюсь и сейчас, потому что не знаю, какое решение примешь.
- Я согласна, - ответила Настенька, пораженная его признанием.
- Вот и славно, - прижал ее к себе Морозко, чувствуя, как бешено колотится его ледяное сердце. – А убедить тебя в том, что ты приняла правильное решение, я сумею. Даже не сомневайся.
Конец
