– Вот и не откладывай, – проворковала она и навалилась сверху.
* * *Выборы – самое жирное время для пиарщиков. Это их час икс, когда всеобщее презрение к их пустопорожней деятельности обретает высокий смысл. Точнее – дорогой. В нашей сфере, как и в любой другой, гении – редкость. Что не мешает остальным микромэнам считать себя таковыми, но просто непонятыми. И то верно, как тебя может понять «тупая скотина» (а это массовое явление среди избираемых), априори считающая, что народ – быдло, противники – козлы, пиарщики – сволочи, даром пожирающие его деньги. Большинство из нанимателей, вместо того чтобы слушать нас, заставляют нас слушать себя. Говнюк, которого мы окучивали, предполагался на вторые-третьи роли будущего парламента, поэтому его презрение ко всем и всему было гипертрофированным. Шеф часами проводила среди нас тренинги, как не реагировать на его заскоки. Главный тезис сводился к следующему: «Пусть клиент думает, что имеет нас, когда мы реально имеем его». Но этот козел доводил даже ее. Само собой, шеф отыгрывалась на нас. Принцип волны.
В один из периодов у меня разыгрался геморрой, и я не пошел на встречу в составе «команды». Эта сука потом позвонила и орала так, что я отключил телефон. Тут-то я и придумал, как отомстить. Дело в том, что у нас не ладился слоган, отчего козел бесился, а сучка истекала желчью.
Ну, я и нашел решение… креативное. Фамилия соперника нашего козла была – Большой. Его пиарщики затрахали электорат, выжимая из нее все, что можно, типа «большой взлет», «большие надежды» и прочую муть. В общем, я со своим приятелем состряпал ролик, кончавшийся фразой: «Выбор, приятель, всегда за тобой, но не забудь про большой геморрой».
Мультик получился что надо. Прикольный. Типа реклама нижнего мужского белья – не придерешься. Но я использовал цвета соперника, некоторые узнаваемые элементы его предвыборной кампании, да и сам персонаж чем-то неуловимо смахивал на Большого. И запустил свой шедевр в ютуб – с чужого компа, чтоб следов не нашли. На следующий день город стоял на ушах! Чернуха сработала. Инет торчком торчал. А соперник… Ну что ему было делать – не в суд же подавать, чтоб вообще кончиться. Недельные опросы показали скачок рейтинга нашего козла. А я думал, какое это все дерьмо – выбирать между двумя злами, да еще и надувать на одно из них оболочку псевдодобра.
В общем, через пару дней наш заказчик вызвал всех нас к себе и, поливая презрением, заявил, что в наших услугах больше не нуждается. Шефиня пробовала что-то вякать, но он ее и слушать не стал. Тогда я сказал:
– Напрасно вы так. Всем же ясно, что ваш рейтинг вырос из-за черного пиара, а вы нам типа велели этим не заниматься.
– Ну и? – вопросил козел. – И не отрицаю. Мы же не имеем к этому отношения.
– И потом, – вклинился главный жополиз из особо приближенных нашего работодателя, – с чего вы решили, что дело в ролике, а не в реальном отношении электората к нашему уважаемому…
Но я не дал ему кончить свой лизок и грубо перебил:
– Еще как имеем. Этот ролик склепал и запустил я.
Ну и фейсы были у присутствующих! Шефиня даже рот ладошкой прикрыла. У кандидата, наоборот, челюсть отвисла. И только настырный жополиз не унимался:
– Вы понимаете, что сделали?!
– Рейтинг поднял, – пожал я плечами.
– Да вы просто хотите присвоить себе чужие лавры, – не унимался тот.
Тогда я выложил все неопровержимые технические доказательства и сказал, чтоб их компьютерщики попробовали опровергнуть. Наконец вмешался наш козел, попытавшийся отмазаться от нас. Ну, ясно, пока мы собачились, он просчитал, что до конца кампании три дня, рейтинг его вряд ли переломить, связываться с чернухой не стоит, да и платить не придется. Но не на тех напал! Мы, пиарщики, – хуже акул пера, мы пираньи чужих мани (круто сказанул!). Если попался нам на зубок, пиши пропало. Словом, шефиня убрала ладошку с губ и алчно усмехнулась:
– Значит, так: чек на стол и кенсл. А то за три дня…
– Вы не имели права без нашего ведома, – начал начальник штаба. Но мадам перебила:
– А вы в суд подайте.
– Зачем?! – гнусно усмехнулся тот. – Мы с вами потом…
Неправильное это слово – «потом», недопустимое в нашем деле. Словом, шефиня взвинтила «выходное пособие». Мы уже были у дверей, когда кандидат изрек:
– А вас, молодой человек, попрошу остаться.
Ну, знаменитая сцена Штирлиц и Холтоф у Мюллера. Я заметил, как напряглась шефиня, но – плевать, сама виновата, нафиг всегда подчеркивала, что я не член команды.
В общем, никто не остался внакладе. Благодаря мне, кстати. Мои бывшие сослуживцы сорвали жирный куш, кандидат прошел на выборах, я получил у него прибыльную и нехлопотную работенку, электорат… Но это уже не мой геморрой.
* * *Вляпался я как последний лох! Может, я и впрямь страдаю нарциссизмом? Он так и сказал: «Старик, ты страдаешь нарциссизмом». И гнусно усмехнулся. Имел право, ведь я покраснел как рак, пытающийся показать, что на дух не переносит пиво. Что за бред я несу?! В общем, когда кретин Степка из клана компьютерщиков застукал меня в раздевалке перед зеркалом в позе… позу описывать не буду… Случай с Дедом меня ничему не научил – я наступил на те же грабли. Откуда этот кретин взялся в бассейне?! В это время там никого не бывает. А какого хрена меня туда занесло? Ну, словом, когда я увидел в его руках трубку, у меня крыша поехала – я представил, что он выложит снимок в ютуб и… Я тупо прыгнул на Степку.
Он этого не ждал и не был готов к атаке, иначе мне не удалось бы так легко повалить его и овладеть телефоном. В смысле, завладеть. Блин, при чем тут это?!
Говорят, в минуту опасности в человеке просыпаются скрытые резервы, и он способен на немыслимые рекорды. Я доказал это! Пока Степка корчился на полу, я надел один башмак и растоптал его трубку в крошки. Степка выл как самка гориллы, у которой увели самца.
– За что?! Сука! Это же суперсмартфон! – Вот этого ему не стоило говорить.
– Это подделка! – усмехнулся я. – Настоящий смарт кедой не распендрючить.
– Кедом, – автоматически исправил он. Даром что ли, филфак кончал.
– Кедой! – голосом самца орангутанга победно заключил я, напоследок еще раз прыгнув на остатки трубки.
– Тебе это даром не пройдет! – прошипел Степка. – То, что я увидел, станет достоянием общественности.
– Вау! – кривлянулся я. – И не мечтай! Бездоказательно!
Я плюнул на ошметки трубки, переступил через Степкино тело и отправился в бассейн. Я был горд собой! Я плавал как довольный индюк. Я и был индюком! Глупым и самонадеянным. Ибо индюкам
