И решительными шагами, старый служитель Асуры покинул Тронный зал, оставив позади свою долгую жизнь и свои надежды.
Зиратта, мгновенно постаревшая на несколько лет, рукой, холеной и тонкой, потянулась за
короной и, преклонив колени, почтительно протянула ее дрожащему от ужаса наследнику.
Изысканный обруч из белого, стигийского золота, усыпанный крупными алмазами, лег на голову юноши и лишь в самом сердце короны, на самом длинном ее луче, темной впадиной зияло пустое место, нарушая строгую красоту самой главной ценности княжеской сокровищницы.
Корона Сигтоны обрела нового владельца.
**
Усатый, носатый хозяин затрапезного трактира с завлекательным и многообещающим
названием « Бычья ляжка », почесывая волосатую грудь толстыми, похожими на зингарские колбаски, пальцами унылым взглядом обводил дымное помещение, принадлежащего ему заведения, битком набитого самой разношерстной публикой.
Его бугристый нос, сломанный в давней трактирной драке, с торчащими из ноздрей пучками жестких волос, нервно подергивался - долгий опыт, приобретенный Салимом за многие годы жизни в Аграпуре не мог не подсказать ему - беда, беда!
Беда ворвалась в неприглядное, не блещущее чистотой заведение, распахнув в него
дверь пинком здоровенной ноги, от чего та, жалобно пискнув, скособочилась, выдержала и замерла,
точно пришитая.
Огромный детина, самое место которому где-нибудь на галерах или рудниках, ибо вид у
него был самый что ни на есть разбойничий, уверенно протиснулся через беспорядочное
нагромождение столов и лавок, отыскал свободное место и уронил свое большое тело на отполированную до блеска скамью.
Толстый хозяин трактира, приткнувшегося на самых задворках блистательного Аграпура-
столицы Туранской империи, не рискнул выставить вон этого грозного, пахнущего неприятностями человека, ведь даже при одном взгляде на него у Салим-аля начинался нервный тик.
«Если бы мерзавец Абадул добросовестно выполнял свою работу-трактирщик зло скосил
глаза в дальний угол, где усердно лакали вино личности с самыми отвратными физиономиями - то мне не пришлось бы теперь страдать от головной боли!»
Выпроваживать нежеланного гостя все равно было уже слишком поздно, даже в том случае, если бы, случилось чудо и вышибала, призванный охранять покой посетителей трактира, вспомнил о своих обязанностях, поэтому толстый туранец расслабленно опустил свой массивный зад на колченогий табурет и прикрыл глаза, мысленно взывая к Тариму -
«Чему быть, того не миновать»!
Человеку, столь непочтительно обошедшемуся с трактирной дверью, по всей видимости, было глубоко наплевать на Тарима, Митру и прочих светлых богов, равно как и на темных.
Был он могуч, крепок, широк в плечах и внушал уважение даже видавшей виды шпане, обычно кучковавшейся в душном заведении Салим-аля.
Длинные, темные волосы свободно рассыпались по могучим плечам синеглазого громилы, тяжелые кулаки уверенно уперлись в заляпанную жиром столешницу, а хмурый взгляд не останавливаясь блуждал по неприветливым лицам постоянных завсегдатаев.
- Северянин! - злился трактирщик, искоса наблюдая за ним - Скорей всего наемник, дикий и безобразный. Без денег, ишь как зыркает по сторонам, так и щупает бесстыжими зеньками
карманы почтенных горожан. Эх…да где ж их взять, почтенных-то! В нашем квартале все больше ворье процветает, не хуже этого громилы! Приснится ночью подобная рожа - топором не отмахаешься! Накажи Тарим тех, кто позволяет чужеземным безбожникам свободно шляться по улицам благословенного Аграпура!
Сам Салим-аля, хозяин самого захудалого трактира, расположенного неподалеку от ворот, именуемых Северным оплотом, чужеземцев не жаловал с тех самых пор, как его молодая супруга, крутобедрая и чернобровая красавица Косуна, сбежала с заезжим торговцем из Заморры..
Заморанец, по глубокому убеждению туранца, был больше похож на худую, облезлую крысу, чем на почтенного купца. И чем только могла эта бледная немочь завлечь пышную и сдобную, точно туранский пирог с медом, супругу трактирщика,было непонятно не только Салим-аля, внезапно ставшему соломенным вдовцом, но и авсей округе, жители которой втихомолку посмеивались над незадачливым рогоносцем . Салим-аля люто возненавидел представителей всех иных племен и народов, признавая достойными уважения только соотечественников, а всем прочим норовил нагадить, правда не в убыток себе. Напрягая слух и напрягаясь сам, трактирщик почти слышал, как за соседним от неприятного северного урода, столом зреет заговор. И не мудрено - синеглазый варвар, а то, что он именно варвар, решил бы каждый на месте Салим-аля (не могут быть у уважаемого человека столь бесстыжие глаза,синие и блудливые, как у распутной наложницы)заказал жареное на вертеле мясо и целый кувшин сладкого пуантенского вина,очень даже недешевого в далеком от Аквилонии Туране.
Трактир хоть и назывался « Бычья ляжка », но больше для красного словца. Путешественников, прибывших в славную столицу Туранской империи, отнюдь не прельщал неказистый вид заведения, аграпурцы предпочитали заведения почище, где и вино было полаще, да и девицы посмазливей. Здешний же люд, обитавший на задворках Нищего города, очень редко мог позволить себе полакомиться настоящим, приготовленным со специями и травами,мясом,перебиваясь требухой и дешевой рыбой, а уж о сладком пуантенском вине им не приходилось и мечтать.
Жующие пресные лепешки с жареной рыбой - еда бедняков, завсегдатаи трактира жадно втягивали ноздрями чудесные ароматы жаркого, перца и лука и с завистью, а кто и с неприязнью поглядывали на северянина. Тот, безмятежно позевывая, ожидал свой ужин, совершенно не подозревая о том, что кое-кто, готовый убить за пару медных монет уже принюхивается к его еде, мечтая о набитом мясом желудке. И даже внушительных размеров меч, равно как и тяжелые кулаки синеглазого наемника, вряд ли могли отпугнуть здешний сброд, страшный своей подлостью и многочисленностью.
«Принесла же нелегкая! - трактирщик продолжал уныло вздыхать и подсчитывать предстоящие убытки - столы побьют, как пить дать, лавки тоже, а, ведь совсем недавно я только прикупил пару новых, посуда, естественно, тоже не уцелеет. Кровью и блевотиной зальют полы и стены. Варвару пробьют голову или перережут горло, но перед этим он кого-нибудь покалечит. Набежит стража, пару оборванцев схватят, посадят в тюрьму, может быть отправят на галеры. Мне же прийдется поить вином ун-баши, будь проклят этот сын павиана и гиены, что бы, он не потащил меня к судье за нарушение тишины и покоя, а, бедняжечке Мааре прийдется вспомнить свое прежнее ремесло и ублажать этого похотливого солдафона».
При этой мысле трактирщик скривился точно от зубной боли - разбитная, улыбчивая Маара, раньше-веселая девчонка в одном из борделей Аграпура, а ныне подавальщица, кухарка, а временами, по настроению и любовница Салим-аля, неожиданно прихворнула и прислала вместо себя нечто невообразимое, лишив хозяина единственного утешения.
В этом месте Салим-аля вздохнул даже глубже, чем примысле о разбитых столах и
