Как холод скучает по жаре.
– И ещё раз, что ты здесь делаешь?
В повисшей тишине был слышен лишь тихий скрежет деревянной ложки.
– Сама себе поднимаю настроение.
Она всегда умела поднимать настроение и чересчур в этом преуспела. Именно Джек нашла секретный проход между их домами. Даже не настоящий проход. А дверцу, запирающуюся с обеих сторон, и соединяющую дальний угол его музыкальной комнаты с дальним углом библиотеки Мосби. Однажды она сдёрнула обширную коллекцию атласов отца, чтобы изучить южное полушарие, и позади них обнаружила ручку в стене.
Юный Олрид занимался ежедневной игрой на скрипке, когда за ближайшей масляной картиной, изображавшей резвившихся сатиров, раздался стук. Эмоциональный подъём, который он тогда ощутил, был делом рук исключительно леди Жаклин Мосби.
А потом он отворил дверцу, и Джек стала единственной причиной радостных переживаний. Так было всегда. До того дня, когда она уехала.
Когда он вынудил её уехать.
Она подняла кастрюлю с плиты и со сверкающей улыбкой подошла к столу.
– Если хочешь знать, я здесь, потому что у нас на кухне не нашлось шоколада.
– И поэтому следующим логическим шагом стало вторжение в чужой дом.
– Умоляю тебя, – усмехнулась она, – если дверь не заперта, это не вторжение.
– Я не вспоминал об этой двери десять лет.
Ложь.
Её губы дёрнулись.
– И к тому же, ты хорошо вооружён. Любой незваный гость, наверняка, струсит перед твоими ржавым мечом и щитом, которые, несомненно, были лучшими образцами в своём роде в средневековье.
Он посмотрел на щит у своих ног и сказал единственное, что пришло ему в голову:
– Я решил, что ты привидение.
Она склонила голову.
– Ты пьян?
– Не знаю.
Она моргнула.
– Ты пил?
– Да.
– Мне кажется, ты пьян.
– Возможно.
– Почему?
– Потому что сейчас Рождество.
После этих слов, произнесённых под влиянием виски, они оба застыли. Эбен хотел отвести взгляд, но не мог. Вместо этого он наблюдал, как её тёмные брови приподнялись, а полные губы слегка приоткрылись в беззвучном «о», словно она поняла, что означают эти слова.
В комнате вдруг потеплело, и Эбен поспешил скрыть правду.
– А у меня должна быть причина? Это мой дом. Сейчас глухая ночь. Я думал, что нахожусь один. Тебе повезло, что я не застал тебя в музыкальной комнате.
– А иначе? Ты напал бы на меня с гобоем?
– У меня нет гобоя, но вот смычок от скрипки может причинить увечья.
Она долго смотрела на него, и он мог поклясться, что Джек перебирала воспоминания в голове. Но затем на её лице вспыхнула беззаботная улыбка.
– Повторюсь, Эбен, если ты не хотел, чтобы тебя посетили незваные гости, надо было запереть дверь.
– Ты единственная, кто знает о существовании той двери.
– Тогда я посчитаю, что это было приглашение, адресованное лично мне. – Когда он нахмурился, она добавила: – Почему-то, кажется, что пьянствовать в одиночку в своём собственном доме, ещё хуже.
– Хуже, чем что?
– Хуже, чем напиваться с кем-то вместе.
Она опасалась застать его с кем-то ещё? Нет. Он плохо ладил с людьми. Не потому ли Джек его и бросила?
– Предлагаешь свою компанию?
Конечно же, нет. Он был лишён её компании двенадцать лет. Он слишком часто от неё отказывался в прошлом, и Джек оказалась достаточно горда и сильна, чтобы уйти.
Ничего из этого она ему не сказала, лишь слегка улыбнулась и задумчиво проговорила:
– У нас всегда получалось лучше дружить по ночам, согласен?
Эти слова вызвали поток нежелательных воспоминаний, но прежде чем он успел решить закончить разговор, она сменила тему, отчего ему стало ещё хуже.
– Молоко остынет.
– Откуда ты знала, что у меня есть шоколад?
На её губах снова заиграла нежная улыбка.
– У тебя всегда есть шоколад, Эб.
Возможно, из-за уменьшительного имени, которым его никто, кроме неё, никогда не называл. Или, вероятно, потому что она вспомнила, как сильно он любил шоколад. Или из-за улыбки, ради которой Эбен всегда был готов на всё. А может, виной всему оказался алкоголь. Какой бы не была причина, Олрид мгновенно направился к ближайшей полке, чтобы взять маленький фарфоровый горшочек, а вернувшись, толкнул склянку вдоль поверхности стола в сторону Джек.
Она поставила кастрюлю на стол и, открыв горшочек, заглянула внутрь.
– Это... – она принюхалась, потом подняла глаза на Эбена. – Что это?
– Шоколадный порошок. Производят в Амстердаме. Он подслащенный и его легче мешать.
Она улыбнулась, в её глазах появилось нечто такое, что напомнило о былом.
– Ты всегда любил чересчур сладкий шоколад.
При этих словах Олрид нахмурился. Будто они с Джек старые друзья. А разве, нет? Он отбросил эту мысль.
– Нет, не любил.
Джек проигнорировала его замечание, зачерпнув ложкой порошок. Она бросила его в кастрюлю, немного помешав, а вытащив ложечку из смеси, прикоснулась к ней языком. Потом закрыла глаза и выдохнула:
– Восхитительно.
Отчаянно пытаясь не обращать внимание на Джек и избегать воспоминаний и надежд связанных с ней, Олрид резко втянул воздух и пошёл за чашками, а заодно и за жестяной банкой с печеньем, которое он планировал съесть вместо рождественского обеда. Поставив жестянку на стол, Эбен понял, что печенье продлит полуночный визит Джек. Чего ему желать не следовало.
Но он всегда желал её присутствия, и ему всегда было мало. В этом и заключалась проблема.
– Полагаю, нам всё же нет нужды в церемониях, – сказала она, пройдя мимо серебристой баночки, которую он принёс, и поднесла кастрюлю к чашкам.
Олрид кивнул в знак согласия, и Джек разлила шоколад по чашкам. От горячего напитка поднялся пар, обратив внимание Эбена на лиф её платья, на полные груди и золотой медальон, который покоился между ними, словно так и должно быть.
Она не носила этот медальон, когда они были моложе.
Проигнорировав эту мысль, он потянулся за чашкой. Джек отставила кастрюлю в сторону и, усевшись за стол, открыла банку с печеньем.
– Ууу, – сказала она, – я соскучилась по песочному печенью.
Его брови приподнялись.
– Неужели по печенью можно скучать?
– Ну, конечно, можно, – ответила она с полным ртом. – Оно восхитительно.
Заметив её энтузиазм, он поднёс чашку ко рту, пряча улыбку. Олрид чуть не забыл, что она не каждый день здесь находится. И это не их маленький ритуал.
– Всего лишь масло, сахар и мука.
Она выразительно взмахнула рукой.
– Вот именно.
Скорее всего, ей виднее. Он потянулся за печеньем.
– Где ты путешествовала, что там не оказалось песочного печенья?
Она проглотила печенье и сделала глоток шоколада, прежде чем ответить:
– Вообще-то, везде. Ну, везде, куда тётя Джейн хотела отправиться. Мы побывали во всех странах на континенте: во Франции, Испании, Италии, Греции. А затем во всех остальных: в Северной Африке.
